Он подумал, что это снова надо идти на давным-давно надоевшую кухню, досадливо замычал, но Юля спросила странно осторожным голосом:
— Скажи честно… Ты не брал ключик-замочек?
— Что? — так и вынырнул из-под одеяла Николка. — А на гвозде? На столбе? Разве нет?
— В том-то и дело, что нет… Отец велел спросить: может, ты взял как-нибудь нечаянно? Дюкин думает вроде бы на тебя…
— Да он в уме? — совсем взвился Николка, и сна будто не бывало.
Николка выскочил в одних трусах на прохладную улицу, помчался по седой росе к навесу.
А там гудела, теснилась толпа. И конечно, там были оба бригадира. Они, опираясь по очереди руками на щелястую столешницу, разглядывали чуть ли не в упор тот столб с одиноко торчащим гвоздем, а потом глядели друг на друга.
Причем Петушков смотрел на Дюкина всего лишь удивленно, а Дюкин на Петушкова — удивленно, да еще и сердито.
Николка, не боясь, что в толпе ему отдавят босые ноги, полез вперед. А тут подоспела и Юля. Она помогла Николке сквозь толпу пропихнуться, поставила перед бригадирами:
— Пожалуйста… Николка здесь. Только он ключика-замочка не брал и не видел.
Петушков тут же повторил Дюкину:
— Вот видишь! Не брал и не видел.
Дюкин от Николки отвернулся:
— Кто же тогда? Моя бригада спала при мне в палатке всю ночь…
— А моя — плотничала…
— Дедектив какой-то! — совсем нахмурился Дюкин.
— Детектив… — чуть поправил Дюкина Петушков. — Не хватает нам теперь только собаки-ищейки.
— А что? — вдруг Дюкин ожил. — Давайте попробуем Люсика! Он мне не так давно мой собственный портсигар отыскал.
И Петушков согласился: «Пробуй…», и Юля согласилась: «Пробуй…», и все, в том числе Николка, заоглядывались, высматривая, где Люсик.
Люсик сидел, как всегда, под столом, под хозяйским местом, ждал завтрака. Дюкин вытащил его за пушистый загривок, поставил на столешницу. Потом приподнял за передние лапы, заставил нюхать на столбе гвоздь.
— Ищи! — сказал по всем правилам Дюкин, и когда Люсика из рук освободил, тот сделал по столешнице меж пустых мисок небольшой круг, спрыгнул на скамейку, со скамейки на землю. И вот с таким деловым видом затрусил из-под навеса, что Иван Петушков воскликнул:
— Смотри-ка, ведет! Чего-то знает, чего-то чует!
— А как же… — ответил солидно Дюкин, — дармоеда, пустолайку я бы не стал держать и одного дня.
Все тоже тут повалили за Люсиком, а он закрутился у плиты, возле кучки дров.
— Ха! — сказала сразу Юля. — Это место мое. У меня искать нечего.
— Нечего — не нечего, а со следа собаку не сбивай, — сказал Дюкин, и Юля так вдруг к нему повернулась, что не миновать бы шума.
Да Люсик побежал дальше.
А дальше была широкая палатка дюкинской бригады. И тут Дюкин сам сказал: «Ха!», и Юля не замедлила ввернуть:
— Не сбивай собаку.
Люсик нырнул под входной полог, Дюкин недоуменно полог приподнял, согнувшись, полез в палатку.
За Дюкиным полезли опять все. Но Люсик там куда-то шмыг — и пропал. Там теснились только заправленные по-солдатски одинаковыми одеялами койки, и Люсика под ними да в палаточном розовом сумраке было не разглядеть.
И вдруг из-под той койки, через спинку которой перевешивалась дюкинская клетчатая рубаха, раздалось всем знакомое:
— Р-ры… Р-ры…
А вслед за этим:
Дрень-дрень… Звяк-звяк…
Николка, пользуясь своим малым ростом, быстро присел, быстро вниз глянул, радостно объявил:
— Ключик с замочком! Он там с ним играет. Он его там за шпагатину треплет и грызет.
— Да ну?! — выдохнул басом Дюкин, схватился за спинку койки, отмахнул в сторону всю койку с постелью целиком.
А Люсик, привалясь там к хозяйскому чемодану, полеживал на измятой, поблеклой траве, держал связку-пропажу в зубах и глядел на всех очень доброжелательно. «Привет, мол! Вы ко мне в гости? Ну что ж, у меня есть чудесная игрушка… Если надо, поиграйте! Замочек, а особенно ключик вполне можно погрызть, как суповую косточку…»
Дюкин так головой и заводил, словно его из ведра окатили, а Юля засмеялась.
— Глупая! — шлепнула она сама себя по лбу. — Люська-то еще с вечера на это дело целился. Как ветерок чуть под навесом потянет, так ключик по замочку сбрякает, а Люське — интерес! Я посуду убираю, а Люська все слушает, сидит. И вот, видно, мы все — по палаткам, а он — на стол. Мы — на покой, а он — «игрушку» в зубы да и к тебе, Дюкин, под кровать… Ну да ладно! Не ругай теперь песика. Что с него спросишь?
— Чего уж… Чего уж… — еще круче повел головой Дюкин. А когда глянул на Николку, то и сам тут вроде как улыбнулся. Только не от веселья улыбнулся, а, на удивление всей компании, с ничуть не похожей на него, на Дюкина, сконфуженностью.