Николка тоже сказал:
— Побежали, если так… Вон, кажется, машины опять со станции пришли. Бибикают…
Друзья Петушкова загалдели всей бригадой:
— Точно! Мы свое дело сделали, и Веня тут как тут. Сейчас он тебе, Иван, вручит награду со всею торжественностью.
И они побежали. А рядом с палатками, рядом с кухонным навесом опять вставали друг за другом тяжелые грузовики. Из передней кабины опять вылез прораб Веня Капитонов. Только теперь он свистеть, шуметь не стал — зашумели сами петушковцы:
— Вручай, Веня, приз!
— Вы, что ли, победители-то?
— Мы! А вот главное — он! — показали товарищи на Ивана, и прораб сказал:
— Молодчинушка… Сейчас будет и вручение. Только вот примем сперва одну тут делегацию.
— Что за делегацию? Откуда? — вмиг все повернулись к той машине, на которой приехал Веня, но он заторопился ко второму в колонне грузовику.
Сам заспешил, Петушкову кивнул:
— Подключайся! В одиночку здесь я не управлюсь.
И пыльная дверца в кабине грузовика раскрылась, и шофер оттуда выкатил Вене огромный, пропыленный вещевой узел, потом выпихнул узел поменьше, а следом под общий недоуменный гул передал с рук на руки Вене лет пяти-шести девочку.
— Ого! Вот так делегация! — сказал Иван, а Веня уже вручил ему и девочку, и узлы.
Девочка ухватилась горячей ладошкой Ивану за шею:
— Я, дяденька, не делегация, я — Вера…
— Вера-то чья?
— Дюкина…
— Ого! — повторил, не находя что дальше сказать, Иван и прямо так с узлами, с тяжеленькой, теплой в охапке девочкой шагнул к Юле под навес.
— Усаживай на скамью пока… Мать ее где? — сказала, не совсем еще все понимая, Юля.
А там уж, из очередной автомобильной кабины, прораб принимал новый узел, да еще девочку, да еще и мальчика.
Тут подхватывать да перетаскивать принялась вся бригада Петушкова.
Носить было чего и было кого! Из самого дальнего в ряду грузовика выпал на подножку чемодан, за чемоданом саквояж, потом оттуда с коллективной помощью выбралась маленькая синеглазенькая женщина с двумя щекастыми близнецами-карапузами на руках.
И теперь Юля, конечно, тоже бросилась навстречу. Она подхватила у женщины одного из малышей. Малыш сначала заревел, но, видя, что мать рядом, что эта незнакомая тетя его не роняет, бережет, притих.
— Ну и ну! — сказала Юля. — Как это вы с этаким детским садом решились на такой путь?
А женщина дошла до навеса, присела устало на скамью.
Она тронула, приласкала свою старшую, по-взрослому сложившую на коленях ладони, Веру, пересчитала взглядом всех меньших — всю их лесенку, поправила на том, что на руках, близнеце красную шапку и сама как бы пришла в тихое удивление:
— Выходит — решилась… Откладывала сто раз. Батьку нашего тут, наверное, отсрочками с ума свели… Но все же — смелости набрались.
И вновь, уже с улыбкой, приласкала Веру:
— Моя главная помощница — вот… Но и мир не без добрых попутчиков.
— Попутчики попутчиками, а вы бы хоть отстукали телеграмму! — все равно ужаснулась Юля.
Веня-прораб засмеялся:
— Они отстукали. Даже «молнию» отбарабанили. Да ведь дальше станции к нам проводов через степь еще нет. Вот и вышло, что заместо Дюкина их встретил, да и то случайно, я.
— Ничего… Вручим нашему папе «молнию» сами… Будет ему сюрприз. Верно, доча? — опять погладила девочку женщина, а Николка, желая привлечь внимание девочки тоже и к себе, вдруг выскочил:
— У вас — сюрприз, а у нас есть приз!
Выскочил, да и тут же получил быстрого шлепка от Юли, и пока соображал: «За что?», Юля, все еще покачивая на руках малыша, Николку собою загородила.
А Иван приотодвинул Николку к своим друзьям-плотникам, а плотники Николку придержали тоже:
— С призом погоди… Лучше вон глянь: Дюкин мчится.
А тот, и верно, бежал, пути под собой не разбирал.
Он и бригаду с собой не успел позвать: он и Люсика где-то оставил, он и шапку где-то обронил, но зачем-то все еще держал в руке плотницкий молоток. И вот нелепо им размахивал, а сам на бегу кричал во все горло:
— Приехали! Наконец-то приехали! Наконец-то объявились! А я с крыши гляжу: вы или не вы? А это — вы! Ну, здравствуйте! Ну, с приездом!
И он так, с молотком в руке, и полез было к ребятишкам. Да опомнился, сунул молоток в накладной карман рабочих штанов, начал ребятишек всех подряд хватать, целовать в щеки, устанавливать друг рядом с другом к себе поближе.
Обнял и мать ребятишек. Тут же отобрал у нее близнеца, тоже чмокнул, на вытянутых руках отстранил, вгляделся:
— Это у нас, мать, кто? Александр или Павел? — И сам ответил: — Конечно, Сашка! А Пашка где?
— Вот он твой Пашка, у меня. Вовсю пузыри пускает. Видно, тоже поздороваться спешит… — сказала Юля, и Дюкин впервые за все тут дни жизни на степной стройке легко рассмеялся. И не очень ловко, но осторожно перевалил с Юлиных рук толстенького Пашку к себе на плечо.
На другом плече Дюкин держал Сашку.
И как будто близнецы что могли понять, он им сказал:
— Пошли, пошли… Домой к папке пошли… Дома как следует поздороваемся, дома обо всем поговорим… Я вас там еще и с Люсиком познакомлю. Я вам всем подарок приготовил, хорошего щенка Люсика.
И, придерживая крепко близнецов, он направился к бригадной брезентовой палатке. За ним послушно потянулась вся ходячая часть его семейства. Потянулась той вереницей, той цепочкой, какой ходят в незнакомом месте — через поле или через дорогу — не очень еще смелые гусята за своим надежным папой-гусаком.
Они уходили, а Ивановы плотники, Иван, Юля, Николка, Веня смотрели на них из-под навеса.
Смотрели, смотрели, сквозь молчание свое услышали, как вдали стучат, докрывают крышу дюкинцы, как завизжал вдруг радостно, выпрыгнув из травы у дюкинской палатки, Люсик, и вот Иван будто очнулся, перевел взгляд на тесаный столб навеса, на ключик с замочком, поглядел на Юлю.
А Юля поглядела на Ивана.
Николка в каком-то странном ожидании уставился на обоих: и тут Иван шагнул, закричал, замахал:
— Постой, Дюкин, постой! Куда ребятишек тащишь? Дом твой, Дюкин, теперь совсем в другой стороне.
Дюкин с малышами на руках развернулся, встало все его семейство. А Иван, ни на кого больше не оглядываясь, не спрашивая даже Вени, сорвал ключик-замочек с гвоздя, огромными прыжками поскакал к Дюкину.
Подбежал и, видя, что руки у Дюкина заняты, сунул ключик-замочек ему в карман:
— Иди, вселяйся! Мы сейчас туда подтащим ваши узлы.
И Дюкин совершенно точно так же, как полчаса тому назад его спрашивал у новых домиков Иван, сам теперь спросил Ивана:
— Ты что? Всерьез?
А Иван ответил Дюкину по-дюкински:
— Серьезнее не бывает… Я ведь тоже рабочий человек, я ведь тоже кое о чем имею понятие.
И Дюкин засмеялся — во второй раз:
— Тогда, считай, беру в долг. А долг, Петушков, платежом красен! Мы будем с тобой, Иван, наверняка добрыми соседями.
— Причем скоро, — уверенно кивнул прораб Веня на тяжелые, с поклажей смолистых досок грузовики.
— Конечно, скоро! Нас, помощников, теперь вон сколь! — весело указал Николка на малышей — на Сашку да на Пашку, — и теперь засмеялись все. Засмеялась даже белобрысенькая тихая Вера, засмеялись даже ходячие ее братишка с сестренкой, имена которых пока никто еще Николке не сказал, но они и сами скажут вот-вот.
