И опять, будто барашек заблеял. Тут увидел он Божена, стоящего поодаль.
- Эй, дурак, чего тебе здесь!?
Божен подошёл ближе. Поклонился.
- Добрым витязям Вячко слово послал, что время ныне коней ковать. Срок верный пришёл.
- Срок верный? Да не иначе Вячко ворожит, да сроки ведьмовские исчисляет! Нету сроков. Во все времена лишь только воля господа нашего! Лишь праведным рабам его награда на все времена, а погани всякой хоть уворожись... Да не ты ли сам...А ну, сказывай! Всё скажешь, доподлинно! Ты сын бесовский! Говори, пёс!
Андрей выхватил меч, и выставив его пред собою шагнул к Божену. Да запутался в ногах и растянулся на полу, меч-то выронив. Шагнул ближе молодой волхв. Одной рукою меч взял, другою упавшего под руку. Поднявши Андрея на ноги, ему отдал меч-то.
- О чём сказать тебе, княжич? О чём поведать?
Старший княжич, поджав губы, вперился в Божена мутным взглядом. В руке качался меч, что ковыль на ветру. Тут он заметил за поясом у брата пруток резной ореховый. Осклабился. Выхватил его, да в очаг бросил. Вспыхнул пруток голубым огнём. Что за диво - то не блики огня, не отблески каменьев, сам Божен покраснел как в бане, а по лицу и рукам его начали знаки, будто руны светиться да переливаться. Да пропало наваждение.
- И то верно. Давно надо было! - поклонился Божен земно - Благодарю тебя, княжич.
Потом наклонился ближе, да шепнул Андрею на ухо - а что привиделось с пьяного глаза, то позабыть лучше, не то решит преподобный, что одержим ты нечистым, а ведь оно не так вовсе. Знать померещилось.
Отпрянул от него Андрей, еле на ногах устоявши.
- Я!? Да ты кланяйся, кланяйся! Я, почитай, князь здесь! Я уже след добыл и преподобному отдал...
Захлопнул рот. Вытаращился, да бросился бегом к выходу.
Как пошёл Андрей на Божена с мечом-то, в гриднице тишина стояла, только сучья в очаге постреливали. Лишь теперь, вздох шорохом, что ветерок по листве прошёлся.
- Оно же чем меньше, оно значит и легче, а том оно глядишь и дальше. Да не уразуметь мне-то, дураку-то. Не осерчайте витязи, да время-то коней ковать. Вячко, значит, просит передать. Не осерчайте.
- Уразумели мы, Жаворонок. Благодарствуем. Ступай себе.
Поклонился Божен, да и вышел.
***
- Блуд торопит нового князя сажать. Много от Кирина препон творится. Не сердцем он с господом нашим.
- Да уж не долго осталось. Сегодня змеёныш-то и взбесится да придушит постылого. А коли не выйдет у ублюдка, след есть, да в придачу Андрей имя Кирина вызнал.
- Сокровенное?!
- Его.
- Так почитай нам Кирин и не указ более! А как вызнал-то?
- Умом от господа нашего наделён, не иначе. А дело, сказывает, так было: за слободой бабка жила - мамушка князева, кормилица значит. Пошла она за водою значит, а Андрей-то ей в колодец дурман травы зелье вылил. Вот бабку и стало бесами крючить. Стала она князя, что сынка звать на подмогу-то. Она и так слепа почти, а коль дурман травы напиться, так и сокол зайца с рыбой попутает. А Андрей стало быть, бороду нацепил, да к ней. Колыбельную напевает, что от отца слышал. Дура старая и нареки его по имени, за Кирина принявши. Уда звать его.
- А бабка не скажет кому?
- Бабка уж никому ничего не скажет -её тогда же скрючило, да отдала душу нечистому, ведьма старая.
-Добро! А след как? Не сказывал?
- Да уж сказывал. Кирин-то что смерд, пошёл с холопами сеть тянуть.
- Ну?! Тьфу ты! Что за князь?! Прости господи!
- Ага, так и есть, сапоги скинул да пошел, значит. А там бережок то мягкий. Вот Андрейка-то подождал немного, чтоб солнышком присохло, а потом глиной-то мягкой и замазал значит. К вечеру вернулся да вынул. Всё по чести.
- И слово сказал?
- Говорит сказал. Да не мог спутать, он святое писание сызмальства назубок знает.
- Да, славный будет князь новый - вот истинно опора церкви святой нашей.
- И Блуду он мил. Вон как подарками одаривает.
- А как будет, что бес в змеёныша вселился после утопления-то святого. Толки пойдут.
- Не пойдут. О том не думай отец Хусдазад - кто из овец мыслить может. Как скажем - одержим ибо от чрева поганого ведьмовского, так знать и будут толковать.
- И то правда, твоё святейшество. Идём же. Полуночь близится. Верк уж заждался поди.
Таясь в ночи, подошли попы к терему, что над капищем старым построен был. Отворили двери. На возвышении у стола суетился Верк Калодот. На высоких подставках мерцали восковые свечи. Шитые золотом покровы, коими укрыт был мертвяк, лежащий на столе, казалось, светились и переливались красным огнём в сём колеблющемся свете.
- Принёс? - хриплым шёпотом спросил Авдикий.