Изыди пустынный дух!
На веки веков нет тебе места в Яви
Отсылаю тебя в твоё царство пекельное.
Отныне навек там теперь запечатан ты.
Не являться тебе более.
Да вход на веки вечные затворяю я
Да печатью Семаргловой
Запечатаю. Рарогу соколу[73]
Плоть сию отдаю я на очищение.
Задёргался под рукой его одержимый. Засучили по земле ножки. Заскребли косточки белые. Затрясся весь. Раздулось брюхо, да изо рта дым пошёл. Глаза ввалились да высохли. Рёв раздался из пасти отверстой. Обратился на шее шнурок кожаный в пепел, да руна кащеева, что висела на нём, оловянною каплей на землю упала. Обмяк в тот же миг. Поднялся Божен на ноги.
- Хвала богам и духам предков - прохрипел кто-то из воинов.
Зашевелились. Кто-то подошёл к павшим. Их подняли и понесли в гридницу. Кто-то подошёл к Хусдазаду, провалявшемуся всё время, уткнувшись мордою в землю, да закрывши руками голову. Его подняли на ноги. Остальные обступили Жаворонка, не зная, что и сказать. Был средь них сотник Смага. Он земно поклонился Божену.
- Благодарствую...княжич - впервые так обратился старый воин. Развернулся и зашагал в гридницу, выкрикивая на ходу - Хижа, вино грей! Жуяга, лубки тащи, проворнее! Годун, ступай к князю, доложись да проведай!
- Истинно, истинно господь послал тебя избавителем! Очищенный святым утоплением! Так даровал тебе вседержитель ум и силу на избавление! Восславим господа нашего, господа дасуни. - Хусдазад немного хрипел. Немного заикался. На лице застыло дурковатое. Брёл к Божену. Занёс руку - осенить того знаком кащеевым, да что-то в спине щелкнуло, руку как есть свело.
- Не иначе твоими молитвами, отец Хусдазад. - Божен коротко поклонился и ушёл следом за Смагой, пособить...
***
Авдикий с Хусдазадом пялились на то, что осталось от мертвяка Сонирила. На столе, под нетронутыми покровами, оказалась лишь кучка серого пепла да опалённый череп. Правду сказать и череп от чего-то вытянуло, и стал он более походить на овечий.
- Амфилохий с нас живьём шкуру спустит.
- Свалим на змеёныша.
- Ты дурак, Хусдазад. Если скажем, что волхва проглядели, то... Лучше не говорить.
- Тогда либо, чтоб с теремом сгорели, либо лихие люди святые мощи покрали, да неведомо куда дели.
- Это дело уже. Да без Верка... Его люди никого более слушать не станут, да поди найди их.
- Тогда, знать лиходеи, из необращённых терем святой спалили. На дыбе-то скажут. Тут сам Кирин поперёк не пойдёт.
- Да, это уже ладно. Так и поступим. Да и на счёт Кирина... Посылай за пресвятым Дисаном. Хотя так долго выйдет. Бери след да сам к нему езжай. Сонирила я схороню пока. Потом как Кирин занедужит, так всё на волхвов поганых и спишем и Кирина и терем с мощами.
- Вот за что ты у нас и отцом зовёшься! Поспешим.
- Да ты зато... Ублюдка теперь не прижмёшь. Так распелся ты о силе святого утопления, что... Да и дружина теперь за него встанет... Тяжело нам без Верка будет.
- Может старший Калодот и без Дисана управится? Он тоже книгочей знатный.
- Было б любо. Пусть делает. Времени нет у нас. До снега надобно мощи вернуть, знать и лиходеям нашим поторопиться следует. Пусть Суимвл след берёт, да, чтоб не тянул. Месяц ему чтоб Кирина извести.
***
Отошёл ревун месяц. Листопад наступил[54]. Повинился Божен перед князем за притворство своё. Открылся, как есть. Не серчал Кирин на сына. Оно и понятно к чему всё было надобно.
Многое Аго узнала. Светлый ум к учению тянется. Полюбилось ей учение старое, наука ворожеев русичей.
-... так и выходит, что волхв-то он и не то, что человек почти. Потому как волхвом только воскреснуть можно. То есть старое всё, что думал, что ведал сгорает в пламени истины, а из пепла-то уже иной возрождается. А тот, кем он возрождается, уже суть свою божественную ведает, да законы по коим мир вертится воочию зрит.
- Хочешь сказать, он становится равным богам?
- Нет, княжна. Равным можно назвать то, что отдельно друг от друга. А здесь ты понимаешь, что ты и есть и Род и Сварог, и Лада и Макошь. От того для себя ведуны и обрядов не творят, за ненадобностью.
- И ты, ужели в краю сём дивном пребываешь?
- Нет, госпожа моя. Я лишь на тропе стою с коробом знаков, да боюсь, как бы луну с перстом не перепутать.
- Как так можно? - улыбнулась Аго.
- Да проще простого. Скажет наставник: «вон луна, гляди», да перстом-то на неё и укажет. А дурак возьми и подумай что перст луна и есть. Это о том я, что всё что услышать от кого можно, всё что знаками записать, будь то буки, будь резы только персты есть, что на истину указывают. Да в направлении том самому шагать надобно. А как дойдёшь, то всё что ведал и сгорит в том пламени-то. Тогда волхвом и назовёшься. А иной бывало, так персты эти любит, что и идти не хочет, чтоб не случилось с ними чего, оберегает, да проверять не решается. Во как!