Ирина замолчала, а Денис лежал, ошеломленный услышанным. Он ведь совсем не то ожидал услышать… А что? Он сам не мог себе в этом признаться, но ожидал он явно чего-то более гадкого, какой-нибудь низости со стороны Ирины, а поэтому он снова почувствовал омерзение к самому себе… «Подлец, подлец, подлец… – шептал про себя Денис. – Как хорошо, что я ничего не спросил у нее сам!»
– Почему ты называешь себя подлецом? – спросила вдруг Ирина, и Денис с ужасом понял, что не отключил приемопередатчик во время своего самобичевания. И он, решившись, стал рассказывать Ире все: и про ее «болезнь» на Уйле, и про диагноз, поставленный Василием, и про свои терзания и сомнения… Рассказав Ире все, он почувствовал такое облегчение, словно сбросил с себя мешок с грузом булыжников. А совсем легко ему стало, когда Ира прошептала, причем не мысленно, а вслух:
– Спасибо тебе за откровенность… Теперь я действительно верю, что ты меня любишь.
– Но я ведь гадок и противен в своих мыслях! – почти закричал Денис.
– Нет, ты не гадок, ты – живой, ты – человек… и я люблю тебя за это.
* * *
На следующее утро, когда Ирина вышла в сопровождении охранника по своим надобностям, Денис схватил Василия за хвост и злобно зашипел:
– Ты что это, гад ползучий, подслушиваешь наши мысли? Шпионишь за нами?! Может, ты на Веуса работаешь?!
И тут Василий оскорбился так, что цвет его стал темно-коричневым. Он, казалось, начнет сейчас вопить, но вместо этого заговорил пронзительно-тихо, но так, что по коже Дениса побежали мурашки:
– Тетриане не шпионят никогда, ни при каких обстоятельствах. А если тетрианин кому-нибудь признавался в дружбе, то этот кто-то – его друг навсегда. Тетрианин погибнет, но никогда не причинит вреда своему другу. Так что лучше убей меня сразу, если не доверяешь.
Денис не знал, куда ему деваться со стыда. Но он все же пролепетал, оправдываясь:
– Но ты же слушал наши мысли…
Зеленый цвет постепенно возвращался в окраску кожи Василия, но почему-то пятнами. Так что он казался сейчас змеей, одетой в камуфляж. И сказал уже спокойно, но гордо:
– Да, слушал! Потому что мозг свой я отключить не могу, и закрыть его, как уши ладошками, тоже не могу. Правда, у меня нет ни ушей, ни ладошек… Когда вы вещали вчера через эти ваши передатчики, я думал: у меня лопнут мозги! Так в чем же я виноват?