В этом сне Ира шла от реки, взбираясь на пригорок, на котором стояла церковь. Церковь была давно недействующей, но сохранилась на удивление хорошо, даже крест на куполе возвышался ровно. Она хоть и не являлась какой-то уж очень большой архитектурной или исторической ценностью – всего-то конец девятнадцатого века, – зато была истинным украшением бабушкиного села, да и вообще всей округи. Возвышаясь на пригорке, она была видна издали, с какой бы стороны ни подходить к деревне, и душу сразу же обдавало уютным теплом спокойствия и умиротворения.
И вот к этой-то заброшенной церкви поднималась в своем сне Ирина. От реки на крутой пригорок взбираться было трудно, поэтому частенько приходилось помогать себе руками, цепляясь за траву и редкий кустарник. Попутно Ирина бросала в рот бордовые ягоды земляники, которой был усыпан склон. Наконец она наверху. Теплый ласковый ветерок треплет подол ее ситцевого платьишка, а Ира смотрит завороженно сверху на открывающиеся просторы. Внизу виляет излучинами река, зеленеют луга, темнеет густой лес – все знакомо до боли с детства, и тем не менее каждый раз вызывает все новый и новый благоговейный восторг.
Ира зашла в церковь. Внутри она выглядела куда менее презентабельно, чем снаружи. Еще лет пять-шесть назад, совсем маленькой девочкой, Ира помнила, что на стенах оставались изображения святых: то ли фрески, то ли иконы – она плохо в этом разбиралась. Но было очень красиво и немножечко страшно, даже не страшно, а трепетно на душе. Сейчас же из внутреннего убранства не осталось уже ничего; стены были исковерканы выбоинами в штукатурке, «украшены» всевозможными рисунками и надписями – большей частью неприличными, закопчены дымом разжигаемых костров. Складывалось ощущение, что храм навестили вандалы-язычники, да так оно, собственно, и было. Ирина поспешила покинуть оскверненное место. Выйдя наружу, она запрокинула голову: луковка купола, покрытая проржавевшими насквозь железными листами гордо восседала на невысокой башенке с узкими глазницами окошек. Что-то ее безудержно тянуло туда, в эту круглую башенку.
Ира осмотрелась, прикидывая, как она сможет забраться наверх. Задняя половина церковного строения частично обрушилась уже так давно, что наверху успела вырасти раздвоенная береза. По этим развалинам довольно легко можно было подняться на полукруглую крышу основного здания, а оттуда, при определенной сноровке, до самой башенки. И она отважно полезла наверх.
Сначала подъем был не труден, но на крыше передвигаться стало сложнее. Во-первых, она была довольно покатой, а во-вторых, наполовину разрушенной. Перебираясь едва не ползком по полусгнившим стропилам, Ира, тем не менее, довольно быстро добралась до основания башенки и лишь теперь перевела дух.
Вид почти с самого верха старой церкви открывался еще более захватывающий, чем с вершины пригорка. Отсюда были видны как на ладони деревеньки на другой стороне реки, почти все уже заброшенные, с покосившимися, развалившимися избами. Эти старые, согбенные домики с подслеповатыми глазницами пустых окон вызвали в душе Ирины такую острую жалость, словно они были живыми существами, брошенными на произвол судьбы хозяевами и умирающими теперь в глухой тоске по ним.
Ира подобралась к узкому окошку башенки и заглянула внутрь. Там было довольно чисто, и она поспешила залезть вовнутрь. Что находилось здесь раньше, оставалось только гадать, но сейчас помещение башенки было совершенно пустым, а стены ее голыми, даже без слоя штукатурки. И вдруг на красном щербатом кирпиче стены Ира увидела сверкающую золотым блеском точку. Эта точка становилась все ярче, увеличиваясь в размерах и принимая затейливые очертания. Наконец изменения прекратились, и Ирина увидела, что на кирпичной стене изображена, словно вдавлена в камне, золотая сияющая ладонь. Непонятное внутреннее чувство толкнуло Иру к стене, и она, подняв левую руку, приложила ее к золотому изображению.
Руку окутало приятным успокаивающим теплом, ладонь лежала в углублении так удобно, словно именно с нее снимал лекало неизвестный художник. Тут Ирина обвела взглядом стены и увидела, что по ее правую руку – на противоположной стороне башенки – красуется точно такое же изображение! Нет, не совсем такое же – оно было сделано для ладони правой руки. Ира протянула к золотой ладошке на стене свою правую руку, хотя было ясно и так, что она до нее ни за что не дотянется – до противоположной стены было не менее двух метров. Но Ира знала, была твердо уверена, что дотянуться обязательно нужно! И она тянулась к сверкающему знаку изо всех сил, пока… не проснулась.