– О, а ты что здесь делаешь? – удивленно взглянул на девочку сосед. Любой другой взрослый отругал бы ее за лесные прогулки в одиночестве, особенно в такое время, но лицо Джо выражало только интерес.
– Гуляла, – честно ответила Гертруда. – А теперь я здесь.
– Заблудилась? – понимающе спросил он.
Девочка резко кивнула в ответ. Снег осыпался с ее волос.
– Плохо это, но ничего. Скоро поедем домой.
– А что Вы здесь делаете? – робко поинтересовалась Гертруда, обратив внимание на охапку еловых веток.
– Рождество же. Нужна елка. Но посмотри на них, – взмахнул мужчина свободной рукой в сторону леса. – Они растут, никого не трогают. Разве станет хороший человек лишать жизни кого-то, пусть даже и того, кто не может сдвинуться с места или возразить? Вот и я не могу. Вместо дерева будут ветки. Вряд ли елки сильно пострадают от этого.
Девочка снова кивнула. Слова соседа показались ей странными, но не лишенными смысла. Джо срезал еще несколько веток, и вместе они последовали к обочине. Машина мужчины была совсем развалиной. Казалось, что в любой момент она может заглохнуть и больше никогда не сдвинуться с места. И все равно для Гертруды эта поездка была волшебной. В салоне пахло свежей хвоей и бензином. Добродушный сосед всю дорогу рассказывал о том, что однажды тоже заблудился и едва выбрался из леса. А снаружи все шел снег, оседая в темноту.
Приехали быстро, куда быстрее, чем хотелось бы девочке. Гертруда стояла напротив своего дома и смотрела, как в окне отражается экран телевизора. Она понимала, что ее мать так и не сдвинулась с места за все это время. Возвращаться не хотелось. Тоска накатывала с новой силой. Девочка едва сдерживала слезы обиды. Ей хотелось зайти домой, громко хлопнув дверью и в очередной раз спросить, почему мать так себя ведет. Гертруда знала, что не поступит так. Она много раз спрашивала ее, в чем дело, а в ответ не получала ничего, кроме снисходительной улыбки или пары фраз в духе «поймешь, когда вырастешь». Девочка не могла заставить себя сдвинуться с места. Она сжимала кулаки, впиваясь острыми ногтями в ладони, словно эти действия могли уничтожить бессилие.
– Не хочешь возвращаться? – спросил сосед, остановившись недалеко от Гертруды.
Гертруда снова кивнула, едва сдерживая слезы обиды.
– Не обижайся на нее. Ей и так сильно не повезло в жизни.
– Из-за меня?
– Нет. Вам обеим не повезло. Такое часто бывает. Но все еще наладится, – улыбнулся мужчина, словно его словам и правда суждено сбыться. – Идем со мной. Ничего не случится, если сегодняшний вечер проведешь с нами. Раньше же ты часто приходила к Джо.
Гертруда почувствовала, как дрожь от кончиков пальцев прошла до лопаток. Она не считала, что ей могут быть рады, хотя раньше родители Джо и относились к ней почти как к дочери.
– Идем, – снова услышала она. Слова соседа словно прорвались сквозь мысли девочки.
Он сделал пару шагов в сторону своего дома и оглянулся, проверяя, идет ли Гертруда следом. Она шла, хотя разум и протестовал.
Каждый раз, приходя домой, Джо громко топал в прихожей, чтобы все узнали о его возвращении. Снег с его ботинок осыпался на пол.
– Опять грязь развел, – с сожалением в голосе пробормотал он.
– Что это? Ты же ездил за елкой, – с удивленным видом кивнула в сторону веток его жена, выскочившая с кухни. Миссис Мышь. Гертруда всегда с трудом сдерживала смех, обращаясь к ней или к отцу Джо. – Здравствуй, Гертруда. Ты сегодня с нами? – улыбнулась женщина, пытаясь спрятать за собственными руками кухонный передник, испачканный в муке.