— Значит, ты солгал мне, — проговорил он негромко.
Бьёрд вскинул голову, и его брови удивлённо приподнялись.
— Когда?
— Когда я спросил, из этих ли мест ты родом.
— Ты такого не спрашивал.
— Ну как же! Ох… Дар этай иннолеку?
Тёмные брови приподнялись ещё выше. А потом Бьёрд расхохотался. Сольвейн смотрел на него в потрясении. Он вдруг понял, что искренне верил, будто этот угрюмый кмелтский мальчик не умеет смеяться.
— Так вот оно что! — воскликнул тот; его серовато-голубые глаза блестели от смеха. — То-то я удивился — отчего ты заботишься о таком… Ты спросил это так встревоженно! Я подумал — неужели барра знают сострадание? А ты просто не знал, что спрашивал!
— Что? — Сольвейн почувствовал, как кровь приливает к лицу от гнева — и от смущения. Он уже понял, что его провели. — Эти слова значат что-то другое?
— А я ещё дивился, когда ты заговорил со мной по-кмелтски… мог бы и догадаться, что ты спросил кого-то, и над тобой решили подшутить. Дар этай иннолеку значит "были ли у тебя прежде мужчины?"
Несколько мгновений Сольвейн молчал. Потом расхохотался сам. Старый ублюдок Корл! То-то он хихикал в бороду, воображая, как взглянет пленник на воина, который задаст ему такой вопрос!
Потом он вспомнил кое-что ещё, и его смех оборвался.
— Тогда ты ответил «да». Это правда?
Бьёрд перестал улыбаться. В его глазах что-то мелькнуло — и пропало.
— Муж моей матери взял меня. Один раз, — ответил он неохотно. — Тогда я и ушёл.
Сольвейн кивнул. У него была тысяча вопросов — и он не знал, какой задавать прежде.
— Так Рунгар был твоим отцом… и ты искал его?
— Не сразу. Я знал, что должен подготовиться к встрече. Шесть лет учился мечу… и два года — вашему языку. Я хотел поговорить с ним прежде, чем убить. Я хотел… хотел сказать ему всё, что думаю о нём и словах, брошенных им моей матери. И о том, что они сделали с моей матерью. Я думал, он объяснит мне, почему так сказал. И собирался предложить ему проверить, в самом ли деле моя кмелтская кровь хуже его, крови барра… Год назад я решил, что готов, и стал выслеживать его. Так я узнал, что он собирается в поход на Бертан и пойдёт на юг вдоль Даланая, и что последняя стоянка будет в этой низине… и я пришёл сюда. Я тут жил с зимы. Ждал его.
— В том доме, — проговорил Сольвейн, — где я подобрал тебя… ведь это был твой меч? Тот, на который ты потом так зыркал?
Теперь он вспомнил, как лежали в том доме Бьёрд и обезглавленное тело: меч между ними, у правой руки трупа… и у левой руки раненого мальчишки. Бьёрд был левшой, но Сольвейн этого не знал.
— Да, мой. Мне не повезло в тот раз. И вы напали слишком внезапно. Я всегда думал, что главное — прорваться к когоруну, но даже не нашёл его в битве. Я ведь не знал, как он выглядит, а ваши вожди не носят отличительных знаков. Тогда я попытался хотя бы оборонить дом, в котором меня приютили… Жена и дочь человека, у которого я жил, успели убежать, а сам он остался защищать свой двор, и я встал рядом с ним. Вас, барра, было так много… Я убил тех, кто зарубил его, но прежде один из них ударил меня мечом… я плохо помню тот день… а потом пришёл ты.
Сольвейн долго смотрел на него. Потом спросил:
— Рунгар знал, что ты его сын?
— Да. Я сказал ему, когда его рабы, ну, те близнецы, схватили меня. Я сказал бы раньше, если бы был случай. Когда ты привёл его в свой шатёр… просто я не знал тогда, что это Рунгар.
— И что он сделал, когда услышал это?
Бьёрд пожал плечами.
— Приказал заткнуть мне рот. И добавил, что, если я буду ещё болтать, он вырежет мне язык.
Разве можно было ждать иного от когоруна Рунгара? Конечно, он не поверил. А может, поверил, но решил, что это не имеет значения, раз он успел возжелать этого мальчика?
— Он не побоялся проклятия Драта, — сказал Сольвейн — не сразу поняв, что произнёс это вслух.
— Ты тоже его не побоялся. Ты ведь думал сначала, что я твой сын?
Сольвейн кивнул. Он вправду думал так — и, как и Рунгара, эта мысль остановила его лишь на мгновенье. Слишком сильным было искушение кмелтским мёдом… оно стоило даже проклятия бога.
— Так что ты можешь убить меня, — сказал Сольвейн, прикрыв глаза. — И будешь прав. Я ничем не лучше Рунгара.
— Нет, — вполголоса отозвался Бьёрд. — Вы оба нарушили табу вашего племени, но сделали это по разным причинам. К тому же ты только думал, что преступаешь закон, на деле его не преступив.
Это звучало, будто оправдательная речь на суде. Сольвейн вспомнил, как принял подходящего к нему кмелта за видение Драта, и вздрогнул. Он ведь до сих пор не знал, как оказался здесь… как всё переменилось.