Люди устали жить под дамокловым мечом, устали бояться оказаться на грани уничтожения. Когда-то важные вопросы национальностей, рас, религий, политики, социальных теорий и политической власти стали теперь никчемными перед лицом нового всеобщего императива — «Не раскачивайте лодку».
Все человечество, внезапно оказавшись в состоянии мира — неслыханное дело за всю историю цивилизации, — решило, что наступило время оставить все так, как есть, забыть про все национальные интересы и подождать конца периода полураспада радиоактивных элементов, оставленных в наследство двадцатым веком, не прибавляя к ним новых.
Настало время, когда наконец можно было уделить внимание атмосфере и дать возможность планете со всеми ее обитателями спокойно дышать чистым воздухом.
Время размышлять, отдыхать, заниматься своими домашними делами.
Так начался период мира, который называли по-разному: «Перемирие», «Время великого застоя», «Начало нового средневековья».
И вот какая появилась тенденция — люди в расцвете сил, которым уже не нужно было погибать в очередной бессмысленной войне, стали искать новые средства смерти.
Будто какая-то часть человечества не могла жить без того, чтобы время от времени не уничтожать себя по тому или другому поводу или без повода вообще.
Безумие — но никуда от него не денешься. А иначе как еще можно объяснить процветание такого места, как Охотничий Мир?
Глава 13
Хэрольд уже собирался зайти в гостиницу, когда внезапно услышал крики и чьи-то торопливые шаги. Развернувшись, он увидел мужчину, который выскочил из бокового входа. За ним метрах в пяти бежал второй мужчина с пистолетом в руке.
Вжавшись в стену, Хэрольд услышал, как что-то просвистело рядом с его головой и ударилось о гранит. Пуля просвистела чуть ли не в дюйме от него. Хэрольд посмотрел на выбоину в стене. А преследуемый и преследующий уже завернули в переулок.
Портье, загорелый блондин в замызганных белых штанах и майке, оторвал взгляд от газеты.
— Пять долларов в день, — сообщил он. — Деньги вперед. Душ в коридоре.
— Я только что чуть не погиб, — пожаловался Хэрольд.
— Надо быть осторожным, — посоветовал портье. — Тут ужасное движение.
— Нет, я чуть не погиб от пули.
— А, Охотники, — махнул рукой портье, как бы говоря: «Дети есть дети». — Вам нужна комната? Вот тут распишитесь.
В комнате с белыми занавесками на окне, небольшой, но довольно чистой, стояла односпальная кровать и умывальник. Окно выходило на площадь, где красовался какой-то памятник.
Взяв рюкзак, Хэрольд прошел в душ, находившийся в конце коридора, вымылся, побрился, выстирал костюм и переоделся в джинсы и синюю рубаху. Вернувшись в комнату, он нашел в шкафу вешалку и повесил одежду сушиться.
Заметив в комнате телефон, Хэрольд достал из потрепанного кошелька клочок бумаги с номером телефона Норы. Пришлось подождать, пока соединят через коммутатор гостиницы, и это показалось ему вечностью. Наконец на том конце подняли трубку.
— Нора? Это ты?
— Кто это?
— Угадай!
— Не собираюсь играть в эти игры. Это ты, Фрэнк?
— Черт возьми, Нора, ты действительно меня не узнала?
— Хэрольд? Неужели это ты? Здесь, в Охотничьем Мире?
— А кто же еще, как не я?
— А как ты… Ладно, об этом можно поговорить и потом. Может, заглянешь ко мне? Ты не хотел бы чего-нибудь выпить?
— Это все равно что спросить у свиньи — не хочет ли она поваляться в грязи.
— Тогда приходи, — сказала Нора и рассказала, как к ней добраться.
На улицах было людно, в воздухе пахло поджаренным на растительном масле мясом, острыми приправами, сладким вином и еле уловимым, но навязчивым запахом бездымного пороха. Люди были одеты в самые удивительные наряды. Встречались прохожие в меховых шубах, купальниках, греческих туниках, римских тогах, с прическами времен Возрождения, в набедренных повязках американских индейцев и турецких шароварах. Были тут и другие костюмы, происхождение которых Хэрольд так и не смог определить. Все здесь говорило о достатке, и Хэрольд с удовольствием глазел по сторонам. Ему еще никогда не приходилось видеть такой сияющий чистотой город. Вдоль тротуаров росли деревья, и на них было приятно смотреть. Говорили, что на острове есть даже целый лес, и он решил обязательно там побывать.