Сара, мать Дуэйна, светская дама, гордившаяся тем, что в ее жилах течет одна восьмая ирокезской крови, осталась в Шароне, чтобы заправлять семейными финансовыми делами и держать антикварную лавку. Ей всегда хотелось этим заниматься. У Луэйна была шикарная квартира в Эсмеральда и небольшая вилла за городом. Ему было доступно все, о чем только может мечтать мужчина, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы.
Проводив Джекинс в ее комнату, он вернулся в гостиную и сел за стол Луэйну нравилось рассматривать свое оружие. Больше всего ему нравились три пистолета: „уэбли-мартин 303“, двухствольная крупнокалиберная „береста“, стрелявшая патронами от „сорокчетверки“ и длинноствольный револьвер 22-го калибра. На столе у него лежали еще несколько пистолетов, остальные были спрятаны в навесном шкафчике из черного дерева. В комнате пахло оружейным маслом.
В гостиную вошла Джекинс Джоунз. Она разлеглась на диване, высоко задрав ноги в чулках, и положила зажженную сигарету в пепельницу на журнальном столике. Луэйну было видно лишь копну черных волос и ноги в красных чулках, которыми кузина лениво покачивала, листая страницы купленного в самолете журнала мод.
Зазвонил телефон. Луэйн потянулся к нему, но Джекинс уже схватила трубку параллельного аппарата, который стоял на столике рядом с ней.
— Салли? Это ты, дорогая? Да, я только что прилетела! Да, чудесно! Разумеется, я буду на Охотничьем балу. Ты что наденешь?
Луэйн корчил страшные гримасы, показывая на телефон.
— Лучше поговорим потом, — сказала Джекинс, — Луэйн ждет звонка. До встречи. — Она положила трубку и спросила: — Теперь доволен?
— Извини, но мне должен позвонить Наводчик.
— На этот раз ты Охотник или Жертва?
— Охотник. Моя жертва — Фред С. Хэррис.
— Что-то не слышала про такого.
— Он не местный. Приехал из Нью — Джерси. Это его третья Охота. Очень ловкий парень с седыми волосами. Насколько мне известно, он какой-то киношник. Мне удалось узнать, что его голыми руками не возьмешь.
— А Наводчик у тебя до сих пор Отто Спренглер?
Луэйн покачал головой.
— Нет. Он погиб во время штрафной „Отчаянной езды“.
— Мне, наверно, никогда не понять этого обычая.
— Не все обычаи требуют объяснений.
— И кого же ты нанял на сей раз?
— Эда Сузера. Ты его знаешь. Толстяк с головой, похожей на арбуз. Он приехал сюда из Ки — Уэста.
Джекинс покачала головой.
— Похоже, я его не знаю, да он меня совершенно не интересует. А почему не Том Дрэймор? Ты всегда так его расхваливал.
— На этой неделе он очень занят.
— Даже для тебя? Что-то мне не верится, ведь ты столько платишь.
— Он не нуждается в работе. В последнее время ему очень везет. Я попытался его нанять, но его никогда не бывает дома, а на мои звонки он не отвечает. Скорее всего, просто избегает меня.
— Но почему?
— Тебя здесь очень долго не было, Джекинс. Ты не видела моей последней Охоты.
— Ты как раз готовился к ней, когда я вернулась в Беннингтон. Что случилось? Ты же убил его, не так ли?
— Конечно. Иначе бы я сейчас не сидел с тобой, правда?
— Тогда в чем дело?
— Охотничьи судьи назвали его неэлегантным убийством. Лишь потому, что я пристрелил Жертву.
— Но ведь это не противоречит правилам?
— Конечно, нет. Все абсолютно законно. Они просто разозлились, что я прикончил его как раз перед Зданием гостеприимности прямо под носом у туристов. Несколько иностранных турбюро отказались от контрактов. А я-то тут при чем? Чего они еще ждали? Если они такие чувствительные, вообще не надо сюда ездить. Господи, разве это тайна, чем мы занимаемся в Охотничьем Мире?
— А за неэлегантное убийство существует какое-нибудь наказание?
— Нет. В Охотничьем кодексе ясно сказано, что Жертву можно убивать где угодно. Однако существуют требования стиля, а также ежегодная премия за лучшее убийство „Бойцу года“ и Великая Расплата, Таких вершин мне никогда не достигнуть.
— Бедный Луэйн, — вздохнула Джекинс.
— Я ведь не шучу. Ты же ничего не знаешь про мои первые Убийства. Люди утверждали, что никогда не видели ничего лучшего. Тогда я использовал только пистолет 22-го калибра и мог стрелять обеими руками. Я укладывал свои Жертвы на месте, прежде чем они соображали, кто в них стреляет. Мне сулили самые высшие награды. Про меня писали в газетах, и телевидение тоже не обходило вниманием. А потом как будто сглазили. На тренировках я был не в худшей, чем обычно, форме. А вот в настоящих стычках меня как будто заклинивало — не мог попасть ни в голову, ни в сердце и, черт побери, чуть сам не стал Жертвой. Вот какие у меня сейчас неприятности, Джекинс. Но дело не во мне, а в семейной чести.