В душе у Бринна нарастал гнев, зловещий, черный. Убить бы этого человека и плевать на все последствия! Плевать на весь свет! Он никому не позволит над собой издеваться...
Спокойнее, говорил он себе. После драки кулаками не машут. Надо поймать о Бене Бакстере и о предстоящем важнейшем свидании. Посмотрев на часы, он увидел, что скоро одиннадцать. Через два с половиной часа он должен быть в конторе у Бакстера и...
— Чего изволите, сэр? — спросил официант.
— Горячего шоколаду, тостов и яйца пашот.
— Не угодно ли картофеля фри?
— Если бы мне нужен был ваш картофель, я бы так и сказал! — напустился на него Бринн.
Официант побледнел, сглотнул и, прошептав: «Да, сэр, простите, сэр!» — поспешил убраться.
Этого еще не хватало, подумал Бринн. Я уже и на прислугу кричу. Надо взять себя в руки.
— Нед Бринн!
Бринн вздрогнул и огляделся. Он ясно слышал, как кто-то шепотом произнес его имя. Но рядом на расстоянии двадцати футов никого не было видно.
— Бринн!
— Это еще что? — недовольно буркнул Бринн. — Кто со мной говорит?
— Ты нервничаешь, Бринн, ты не владеешь собой. Тебе необходимы отдых и перемена обстановки.
На лице у Бринна даже под загаром проступила бледность. Он внимательно огляделся. В кафе почти никого не было. Только три пожилые дамы сидели ближе к выходу да двое мужчин за ними были, видно, заняты серьезным разговором.
— Ступай домой, Бринн, и отдохни как следует. Отключись, пока есть возможность.
— У меня важное деловое свидание, — отвечал Бринн дрожащим голосом.
— Дела важнее душевною здоровья? — иронически спросил голос.
— Кто со мной говорит?
— С чего ты взял, что кто-то с тобой говорит?
— Неужто я говорю сам с собой?
— А это тебе видней!
— Ваш заказ, сэр! — подлетел к нему официант.
— Что? — заорал на него Бринн.
Официант испуганно отпрянул. Часть шоколада пролилась на блюдце.
— Сэр? — спросил он срывающимся голосом.
— Что вы тут шмыгаете, болван!
Официант вытаращил глаза на Бринна, поставил поднос и убежал. Бринн подозрительно поглядел ему вслед.
— Ты не в таком состоянии, чтобы с кем-то встречаться, — настаивал голос. — Ступай домой, прими что-нибудь, постарайся уснуть и прийти в себя.
— Но что случилось, почему?
— Твой рассудок в опасности! Голос, который ты слышишь, — последняя судорожная попытка твоего разума сохранить равновесие. Это серьезное предостережение, Бринн! Прислушайся к нему!
— Неправда! — воскликнул Бринн. — Я здоров! Я совершенно...
— Прошу прощения, — раздался голос у самого его плеча.
Бринн вскинулся, готовый дать отпор этой новой попытке нарушить его уединение. Над ним навис синий полицейский мундир. На плечах белели эполеты лейтенанта-нобиля.
Бринн проглотил подступивший к горлу комок.
— Что-нибудь случилось, лейтенант?
— Сэр, официант и хозяин кафе уверяют, что вы говорите сами с собой и угрожаете насилием.
— Чушь какая! — огрызнулся Бринн.
— Это верно! Верно! Ты сходишь с ума! — взвизгнул голос у него в голове.
Бринн уставился на грузную фигуру полицейского: он, конечно, тоже слышал голос. Но лейтенант-нобиль никак не прореагировал. Он все так же строго взирал на Бринна.
— Враки! — сказал Бринн, уверенно отвергая показания какого-то лакея.
— Но я сам слышал! — возразил лейтенант-нобиль.
— Видите ли, сэр, в чем дело, — начал Бринн, осторожно подыскивая слова. — Я действительно...
— Пошли его к черту, Бринн! — завопил голос. — Какое право он имеет тебя допрашивать! Двинь ему в зубы! Дай как следует! Убей его! Сотри в порошок!
А Бринн продолжал, перекрывая этот галдеж в голове:
— Я действительно говорил сам с собой, лейтенант! У меня, видите ли, привычка думать вслух. Я таким образом лучше привожу свои мысли в порядок.
Лейтенант-нобиль слегка кивнул.
— Но вы угрожали насилием, сэр, без всякого повода!
— Без повода? А разве холодные яйца не повод, сэр? А подмоченные тосты и пролитый шоколад не повод, сэр?
— Яйца были горячие, — отозвался с безопасного расстояния официант.
— А я говорю — холодные, и дело с концом! Не заставите же вы меня спорить с лакеем!
— Вы абсолютно правы! — подтвердил лейтенант-нобиль, кивая на сей раз более уверенно. — Но я бы попросил вас, сэр, немного унять свой гнев, хоть вы и абсолютно правы. Чего можно ждать от простонародья?