Глава 3.
Проснулся я рано. Было всего лишь начало седьмого, утра. Но в коридоре уже слышались шаги медперсонала. Остановить это я не мог, вот и пришлось лежать, вслушиваясь в звуки ранних пациентов и работников больницы. Тихий шёпот медсестёр, шарканье больничных тапочек о пол, меня так успокоили, что очнулся я только в восемь. Когда начался утренний обход. Меня, с парнем, имя которого я так и не узнал, осмотрела медсестра. Хотя как мне кажется, он тоже не замечал моего существования, и это было взаимно. Потом был завтра из какой-то каши на воде. Причем, еду что передал мне брат, забрали. Аргументируя это тем, что гопники которые переломали мои рёбра, как-то задели мой желудок, или кишечник. И теперь мне придётся всю неделю давится этой «лечебной» кашей. От таких новостей, аппетит, который и так находился на грани вымирания, совсем пропал. Пришлось уходить из столовой с пустым животом. После валялся на кровати, уподобившись примеру своего соседа. А точнее залипая в телефон. Отписался одногруппникам, что меня не будет неделю по больничному, одновременно успокоил родственников и близких друзей, которые наверное не хотели мучить меня звонками и просто писали в соцсетях. Через часа два, ближе к десяти позвонил брат и предупредил, что скоро будет. Причем сказал все максимально серьёзным голосом, от чего мои подозрения о вчерашнем разговоре только усилились. И вот пол одиннадцатого утра, в коридоре раздались гулкие шаги тяжёлого человека. Я сразу понял, что это Саня. Ведь этот двадцати восьмилетний мужик был ростом метр девяносто пять, с весом под сто двадцать кило. Причём жиром там и не пахло, в основном жёсткие и рабочие мышцы. Наверное как и у всех профессиональных бойцов. Раньше он занимался смешанными единоборствами, но ему пришлось оставить этот спорт из-за травмы колена и непростой личной ситуации. Дверь в палату резко открылась, и в дверном проёме показалась рослая фигура в тёмном пальто. Серые и уставшие глаза брата пробежались по помещению в поисках угрозы, но нечего не найдя, его взор пал прямо на меня. Пройдя своей тяжелой поступью прямо до кровати, Саня кинул фразу моему соседу. Который все же соизволил оторваться от своей игрушки. - Выйди на пять минут, парень. Причём сказано это было обычной интонацией, но четырнадцати летнему подростку, этот голос скорее всего показался как гром с небес. И он, не задавая вопросов, с планшетом под мышкой, сразу ушёл. Так мы и остались наедине. Избитый подросток сидящий на кровати, весь замотанный в бинты как мумия, и покалеченный боец, у которого в жизни все сложилось не так. Брат подвинул стул поближе, резко сел на него. От чего бедный предмет удобства жалобно скрипнул, но с честью выдержал не малый вес. После Саня уставился на меня своим тяжёлым взглядом, произнеся всего одно слово. - Рассказывай. В этом и был весь Саня. Когда он злился, или настроение было плохое, то становился немногословным. Вот почему, брат не позвонил вчера после ухода Ильи Владимировича, который стопроцентно, передал ему всю нашу беседу, слово в слово. Нет, Санёк не такой, он уже знает, что меня так просто не взять. Вот и попер, сразу начиная давить. Хотя и я тоже, не лыком шит. А начиная лезть на людей, готовься к последствиям. Но время моего козыря ещё не пришло. Нужно немного потянуть резину. - Так я уже все рассказал, этому Илье. - Ну так я и поверил в эти сказки. Что бы человека, которого лично тренировал мой учитель, избили какие-то малолетки, или гопники. Ведь нормальный мужик, никогда на ребенка не полезет, даже если бы ты его обматерил. А если полез, уж лицо бы ты запомнил, я тебя знаю. И хватит мне тут лапшу на уши вешать. Говори, что произошло. Дальше, я сам разберусь. Вот же упёртый баран. Конечно это хорошо, когда есть тот, кто о тебе так заботится. Только вот от четырёх трупов, даже мой брат не отмажет, и скорее всего сделает только хуже. Сам попадет и меня затащить, а ведь у него дочка только в школу пойдет. Нет уж, пусть лучше эти покойники будет только на моей совести. - Так я уже все рассказал, сколько можно говорить. Шёл, потом удар, очнулся уже избитым, никого рядом не было. В последнее предложение даже пришлось добавить нотки истерики и жалости. Может брат немного отступит, а то свой козырь вводить в игру было не слишком напряжно. Не люблю я этого. Но Саня все же не изменил своему характеру и продолжил гнуть линию. - Ага знаю я эти россказни. Либо ты сейчас все выдашь, где, как и почему. Либо я собираю парней и мы навестили твоих друзей, одногруппников и знакомых. Там же, думаю до правды докопаться будет легко. Чёрт, знает же мое слабое место. Как я не люблю, выносить сор из избы. И даже семейные, а особенно личные проблемы почти никому не распространяю. Вот почему для меня будет позором, когда брат поедет допрашивать ничего не знающих людей, но все же расскажет о моих фиговых делах. Ну тогда ты сам напросился. Я конечном этого не хотел, только вот ты первый начал. С такой мыслью, я сжал руки в кулаки до покраснения, и со слезами на глазах начал говорить. - Что ты хочешь знать? Как меня палкой в лесу дубасили, какие-то пьяные гопники? Или как я кричал, задыхаясь от боли, прося пощады? А может, что мои штаны были мокрые от страха смерти? Что из этого тебе более интересно? Последнее предложение я уже прохрипел, просевшим голосом. Только вот сделал с такой интонацией, что у самого мурашки по коже пошли. Даже брат, от этой исповеди, сбился со своего боевого настроя, и глазел на меня широко раскрытыми глазами. А через секунду придя в себя, и поняв мое состояние, полез обнимать. - Эй, брат. Ну ты чего? Все нормально, ты не причем. Это я виноват, не уследил. Хотя пообещал матери заботится о вас. Только видишь чего натворил? Это я козёл, круглые сутки на роботе торчу, даже не зная как брат мой родной живёт... Под конец, этот бывшей боец, и суровый мужик, тоже начал плакать. И его можно понять. 24/7 он работает, устает, в одного воспитывает ребенка, а тут ещё проблемы с младшим братом, который закатывает истерики похуже собственной дочки. Так мы и просидели минут десять, плача друг другу в плече и неся несвязный бред. А когда эмоции утихли, я произнес, попытавшись придать голосу особую интонацию. - Брат, может замнем это дело, а? А после восстановившись я сам найду этих уродов. Ведь мне не станет легче, даже если их посадят. Причем я старался построить все в форме вопроса, как бы намекая, что все зависит от него. Саня же, посмотрев на меня долгим взглядом, спросил: - Ты точно этого хочешь? На что я тихо ответил: - Да, именно этого ... - Ну так тому и быть. Немного помолчав, брат со взходом поднялся со стула, под его жалобные всхлипывания. А после махнув рукой на прощание, вышел. Я же, просто смотрел на удаляющийся рослый силуэт, с немного красными от слез глазами. Сразу же, как только дверь закрылась, вошёл мой сосед. И даже не обратив на меня внимания, занялся своим привычным делом. Мне же ничего не оставалось, кроме как с лёгким вздохом направиться в туалет и привести свою рожу в порядок. Умываясь холодной водой в раковине, в мою голову, приходили мрачные мысли и настроение было хуже некуда. Хотя так у меня всегда после "извержения". Наверное я просто странный человек, для которого показать свои настоящие эмоции, это как вывернуться на изнанку. А лить слезы от счастья или от горя, смерти подобно. Ведь, даже на похоронах матери, никто не видел что бы я плакал. Немного охладив голову, просто стоял глядя на своё отражение в зеркале, под шум воды из крана. И видок у меня был тот ещё. Чёрные волосы торчали неухоженными прядями из-под бинтов. Под немного красными глазами появились черные мешки, от чего и так не очень красивый парень, был похож на ходячего мертвеца. На левой руке был большой синяк, что оставил мне гопник-каратист. Нижняя губа разбита, хотя даже и не помню когда это произошло. Ну и так небольшие ссадины по всему телу. Не говоря уже про полностью перемотанную грудь. Насмотревшись, на такую мечту девушек за девяносто, я ещё раз ополоснул лицо и побрёл обратно