В течение всей своей истории у Романовых были тесные родственные связи с Германией. При этом известно, что население некоторых областей северной Германии было русского происхождения. См. Герберштейна [161], с. 58. Например, сообщается следующее: «С Любеком и Голштинским герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии… "море варягов"… вандалы тогда не только отличались могуществом, НО И ИМЕЛИ ОБЩИЕ С РУССКИМИ ЯЗЫК, ОБЫЧАИ И ВЕРУ» [161], с. 60.
Ясно, что приход Романовых должен был трактоваться, при Романовых, как большое благо для страны. Хотя изначально когда-то Голштинское герцогство было заселено русскими, но уже с XVII века эти земли стали терять значительную часть своего русского населения. Вообще, политика Романовых являлась, по преимуществу, чисто немецкой, да и методы их правления также были прозападными. Например, в период опричнины на Руси 1563–1572 годов, когда у власти фактически оказались Захарьины-Романовы, см. ниже, — впервые начинают упоминаться преследования за веру. Уничтожались магометане и иудеи, не принявшие христианства. Никаких известий о чем-либо подобном в русской истории до этого не было. Русь, как известно, придерживалась старого «монгольского», и османского, принципа веротерпимости.
Правление первых Романовых — Михаила, Алексея, Федора Алексеевича, характеризуется массовым сжиганием книг, уничтожением архивов, церковным расколом, борьбой с казачеством = Ордой. Русская история начинает выступать из «романовского мрака», к сожалению, лишь после Петра I Романова, и становится более или менее освещенной только после разгрома Пугачева. До этого была тяжелая борьба, смута, гражданская война, где основным противником выступало казачество = Орда, сосредоточившаяся к этому времени на Дону и в Московской Тартарии. К этому времени относится вынужденное начало земледелия в казачьих областях. До этого оно было казакам запрещено. Отметим, кстати, что специальные усилия Романовых в XVII веке посвящены тому, чтобы доказать Западу, что распространенная там точка зрения, будто бы Степан Разин — знатного происхождения, «абсолютно неверна». Западные источники называли его Rex = царь. Однако известно, что при Разине находился некий «царевич Алексей», см. гл. 9:4 настоящей книги. По-видимому, время Разина и вообще, весь XVII век и даже XVIII век, — это эпоха борьбы за престол между Романовыми и старой ордынской династией, казачеством — Ордой.
После падения Романовых в 1917 году, пресс умолчания был снят. И действительно, в русской эмиграции, за рубежом появились прекрасные работы по древней русской истории, в которых начали открываться многочисленные и долго скрывавшиеся странности. Например, иногда цитируемая нами книга A.A. Гордеева была опубликована сначала на Западе, в эмиграции, и вышла в России лишь недавно. Конечно, сегодня не принято высказывать какие-либо критические замечания в адрес Романовых. Однако научный поиск не может сдерживаться политическими соображениями. Со временем штукатурка стала осыпаться. Из под нее появляются фрагменты подлинной картины.
Глава 1 Русские летописи и миллеровско-романовская версия Русской истории
1. Первые попытки написания древне-русской истории
Хороший обзор истории написания русской истории дает В.О. Ключевский [396], с. 187–196. Она мало кому известна и очень интересна. Мы приведем ее здесь, следуя Ключевскому.
1.1. XVI–XVII века и указ Алексея Михайловича
Известно, что современная версия русской истории восходит к XVIII веку и ее авторами являются Татищев, Миллер и Шлецер. Что же было известно о Киевской Руси до них? Оказывается, — практически ничего. Между тем в XVI–XVII веках на Руси уже интересовались своей древней историей.
В.О. Ключевский пишет: «Мысль о коллективной разработке нашей истории возникла задолго до Шлецера… В этом отношении особенно выдается у нас XVI век: это была эпоха оживленного летописания… Тогда составлялись обширные летописные своды, с подробными оглавлениями, генеалогическими таблицами русских и литовских государей… В летописном повествовании становятся заметными проблески исторической критики; в него пытаются внести методический план, даже провести в нем известную политическую идею … Предпринимается обширный летописный свод, начинающийся легендой о венчании Владимира Мономаха венцом византийского императора» [396], с. 188.