Стантин был ему полезен как шпион в монашеской среде. Но кто знает, как бы тот повел себя, сложись все иначе. Проповедник вполне допускал, что тогда монах повел бы обратную игру.
– Однако, – продолжал тот. – Буду с тобой до конца откровенен. На мое решение повлияло, что в свое время мне дали ясно по-нять: у Сола мне ничего не светит, ни за верную службу, ни за подобные услуги. У него давно все должности распределены и за них даже заплачено, причем такие деньги, какие мне даже не снились.
– И, подумав, ты решил, что выгоднее служить мне?
– Да, – просто ответил тот.
– Раз мы выяснили наши отношения, – не спуская взгляда холодных колючих глаз с Стантина, проповедник откинулся на спинку крес-ла. – Давай вернемся к новости.
Ты ведь не пришел бы ко мне, не ра-зузнав подробностей?
– Разумеется, – ухмыльнулся его собеседник.
– Так что же за игру затеял пресвитер и какую роль во всем этом собирается играть Сол? Я не верю, что это обычное безумие, когда все слишком смахивает на заговор.
И время для него выбрано идеально… Вот только я никак не пойму, к чему все и зачем прес-витеру эти перешептывания за его спиной о безумии и скорой смер-ти?
– Ты не можешь поверить, что все действительно так, как представляется с первого взгляда?
– Я отказываюсь в это верить.
– Но почему? Да и что тебе до пресвитера? Разве ты не желаешь ему скорой смерти, стремясь занять его место?
– Самоубийство – грех. Это понимает даже безумец. Значит, ему придется все обстряпать либо как тяжелую болезнь, либо – убийство.
– Кажется, Сол что-то там говорил о покушении.
– А, ну тогда все ясно. Вот мы и добрались до сути. Они хотят отделаться от неугодных, раскрыв заговор среди высшего духовенс-тва. И первой их целью стану я… – эта мысль нисколько не удивила Влада. Скорее, он даже ожидал от секретаря конклава чего-то подоб-ного.
– Не слишком ли ты торопишься с выводами? Ведь по всему это – затея пресвитера, а не Сола. Чем ты мешаешь старику?
– Не думаю, что ему нужно больше власти, чем он уже имеет. Но всему происходящему могут быть и другие объяснения.
– Какие же?
– Вот это я и хотел бы узнать от тебя.
– Узнать о том, чего может и не быть вовсе? – Стантин с удивле-нием взглянул на Влада. – А если ты ошибаешься и это вовсе не игра, направленная против тебя?
– Что ж, попробуй разубедить меня. Но не словами, а фактами… Пока же я уверен в обратном.
– Сол любит сложные расклады, – осторожно начал Стантин. Весе-лость слетела с его лица, словно была лишь маской, за которой скрывалась настороженность. – Хотя обычно старается действовать не-затейливо и прямолинейно. Думаю, он предпочел бы просто отравить тебя.
– Спасибо за предупреждение, – мрачно буркнул проповедник. – Я буду иметь в виду…
Это все, чем ты можешь возразить? Тогда пос-лушай меня. Я очень ясно представляю себе ситуацию: пресвитер скоропостижно умирает. Собирается конклав. И если расклад не в пользу Сола, он обвиняет своего конкурента…меня в убийстве. Я более чем уверен, что ему без труда удастся убедить остальных в своей правоте, когда у него будет достаточно времени, чтобы все подготовить наилучшим образом, – на лицо Влада набежала тень. Он все более и более убеждался в своей правоте.
– Но при чем здесь пресвитер?
– А ты уверен, что эти разговоры об его болезни распус-кает не Сол, что старик вообще в курсе?
– Да. Черные боги, Влад, ведь это никакие не разговоры! Я собственными глазами видел, как вчера, придя к Солу, пресвитер нес всякую ахинею, то плакал, то смеялся, а когда секретарь попытался увести его подальше от посторонних глаз вообще обезумел и, выр-вавшись из его рук, стал бегать по залу, крича: "Я нашел!
Нашел!" -И что же ему удалось обнаружить? – проповедник насторожился. То, что монах принял за помешательство, слишком напоминало озаре-ние. И если это так, необходимо узнать, что же открыл Бог пресви-теру.
– Не знаю. Сол увел его слишком поспешно. После этого и пошли разговоры о том, что пресвитер болен.
– Уж не стал ли ты первым звеном в цепи этих слухов?
– Я говорю о том, что видел. И говорю только тебе.
– Если так… – проповедник нахмурился. Все это было слиш-ком странным, чтобы просто пропустить мимо ушей и забыть. Но, в то же время, известного было явно недостаточно, чтобы делать хоть какие-нибудь выводы. – Давай пока оставим это, – наконец, принял он решение. – Моя просьба все хорошенько разузнать остается в силе. И имей в виду: я не поскуплюсь. Мне нужно знать как можно больше.
– Я понял, – монах уже хотел выбраться из кресла, но Влад остановил его:
– Подожди. Что еще говорят во дворце конклавов?
– Да в основном все крутится вокруг и около вероотступников. Не знаю, известно ли тебе, но у монахов возникли с ними некоторые проблемы.
– И в чем же дело?
– Какой-то умник подбросил мирянам мысль, что помощь, ока-занная будущим новообращенным, не является преступлением против веры и бога, а как раз наоборот…
– Да уж, – Влад, довольный, хмыкнул. Собственно, именно предво-дитель проповедников должен был возглавить борьбу с вероотсупни-ками. "Выходит, старина, ты тоже ошибаешься, – его губы скривились в усмешке. – Что, думал, с помощью принявших покаяние тебе будет легко разобраться с этой задачкой, и потому перетасовал колоду, взвалив всю грязную работу на меня, а себе взяв то, что почище да попроще? И перехитрил сам себя". – В интересном же он сейчас поло-жении: знает всех вероотступников, кое-кого уже заточил в подземелья, а сделать с ними ничего не может, – он рассмеялся. "Какой же Сол все-таки чистюля! Меня подобные рассуждения никогда бы не ос-тановили. В конце концов, если ему так нужно оправдание, сказал бы, что эти грешники помогали и тем колдунам, которые выступили против нас. Кто бы стал разбираться?" -Ты не дал мне договорить, – монах недовольно поморщился. – Ра-зумеется, он собирался их казнить. Но ему намекнули, что ничего хорошего из этого не выйдет.