Иногда, девушка всё же осмеливалась и спрашивала у него про большой мир, пыталась выпытать, отчего они живут вдали от всех в лесной глуши, и когда же они смогут начать путешествовать? Но маг лишь тяжело вздыхал и приговаривал, что «всему своё время». Тогда девушка не выдержала, и в тот момент, когда дедушка отлучился из Росгобеля на пару дней, она решилась на побег и тогда, по закону подлости, побежала прямиком на юг, где находился Дол-Гулдур — заброшенная крепость орков. От нелепой смерти в результате необдуманного порыва и от изуродованного природой орка её спасла одна эльфийка. Она отвела её обратно домой, и тогда эллет сдружились. О побеге девушка Радагасту не говорила, а вот с Тауриэль — той самой спасительницей — после этого они продолжали втайне встречаться. Что именно делала огненноволосая тогда в лесу одна, Первозданная так и не узнала, но создавалось впечатление, что воительница знала её.
Она не назвала бы себя красавицей, даже учитывая то, что единственными «людьми», с которыми она когда-либо встречалась, были дедушка Айвендил, дедушка Олорин, тот малосимпатичный орк, Тауриэль и периодически навещающий их дедушка Курумо. У неё были длинные немного вьющиеся волосы, абсолютно белого цвета, кожа светлая, словно она была дочерью самой смерти, и глаза цвета молока с мутными зрачками, от чего создавалось впечатление, что эллет была слепа. Однако спешу развеять этот миф: девушка видела этот мир намного чётче и яснее, чем мы с вами все вместе взятые. Также она обладала довольно хрупкой худощавой фигуркой и была довольно низкого роста для эльфийки, в силу природы Первозданных — «первых из первых», но это было даже на руку. С такой комплекцией сорванец могла пролезть куда и где угодно. Особенной странностью были её уши — длинные, тонкие, совершенно непохожие на уши Тауриэль, дедушек или того же уже известного, и всё также малосимпатичного орка. Но и это её не удивляло, здесь свою роль сыграла всё та же природа Первозданных. Возможно, именно из-за них Тауриэль и поняла, кто она, но это лишь были смутные догадки девицы.
Также ещё одной отличительной чертой внешности эллет были неожиданно яркие веснушки, покрывающие нос и верхнюю часть щёк. Именно из-за них девушка особенно не любила свою внешность и убрала все зеркала в доме.
— Эльфы — самые прекрасные создания Илуватара, высокие и статные, все без единого изъяна кожи, сильные и храбрые воины. От одного их взгляда дрожат все враги. А я кто? Дурацкие веснушки, слишком яркие, сама низкая, словно дворф. А глаза — лишь белое пятно на белом лице, обрамлённом волосами ещё белее. А слово воин для меня вообще табу…
Дедушка Айвендил часто утешал её, говорил, что веснушки — знак избранной, означающие поцелуй Солнца, которым оно отмечает лишь тех, кому уготована великая судьба. А низкий рост и «много светлого» — совершенно не показатель чьей-то уродливости в той или иной степени.
Вообще, от чего-то, она казалась тем самым-самым светлым, что когда-либо создал Эру или любой другой Айнур. Именно поэтому совет истари даровал ей не менее светлое имя — Айнэ, что в переводе с высшей речи эльфов — речи, почти позабытой этим народом — собственно и означало свет. Эх… никакой интриги!
Итак, сегодня Айнэ проснулась на крыше, ведь звёзды были всю вчерашнюю ночь чрезвычайно близко к земле. Она жадно всматривалась в них, словно пытаясь разгадать тайну холодных ночных светил, поэтому провалилась в мир снов глубоко за полночь, а проснулась только тогда, когда особенно назойливый лучик солнца щекотал глаза. Девушка потянулась, осмотрелась, поняла, что уже давно день, что спала она опять не в кровати, которая, к слову, уже позабыла формы своей хозяйки, и что уход дедушки она благополучно проспала. В итоге эллет решила заняться делами, коих у неё было немного. Ловко спрыгнув с крыши и повозмущавшись секунды три, что этого никто не видел, она забежала в кладовую, набрала в корзинку зерна и побежала к кормушкам. Насыпала в одной корм, потом ещё в одной, потом ещё в две, залезла на дерево — ещё в пяти, а затем побежала в дом, где между двух особо толстых ветвей прямо под потолком было гнездо. Птички благодарно запищали, а блондинка лишь улыбнулась, и её бесцветные глаза блеснули озорством, и побежала дальше, ведь помимо крылатых друзей у неё были и другие.
Закончила она кормёжку примерно через час и тогда, наконец, вспомнила о себе. Растрепанные волосы, в которых были, казалось, листья со всех деревьев леса и ещё пару десятков соломинок она расчесала и заплела в «корзинку», чтобы те ей не мешали. О пристрастиях эльфов оставлять волосы распущенными Айнэ не знала, поэтому эти действия ничуть её не смутили. Свой наряд, который представлял собой платье с длинными рукавами и поверх довольно короткое пончо, она не сменила. Всё неизменно белого цвета, но уже добавилось небольшое разнообразие в виде золотой вышивки по краям плотной ткани, а также недлинной бахромы (соответственно на пончо). Обуви эльфийка не носила.
Девушка позавтракала лембасом, запасы которого в кладовой на удивление постоянно пополнялись.
— Ну да. Ему можно ходить в Большой мир, а мне нельзя!
Айнэ решила не ждать возвращения припозднившегося дедушки и начать готовить обед сама. Хотя, учитывая выдающиеся кулинарные способности Айвендила, она бы, даже при условии его нахождения в доме, не подпустила бы его к плите к костру. Но в тот момент, когда она уже снова вышла на улицу, чтобы пройти к кладовой, острое эльфийское зрение сразу заметило суетливые движения в глубине леса. Эллет прищурилась и с опаской начала двигаться в сторону источника шума, но тут осознание личности незваного гостя осенило разум, и Айнэ с тяжёлым вздохом подавила в себе желание ударить себя по лбу.
— Дедушка Айвендил! Что случилось?!
Но Бурый не отвечал ей, и лишь когда он добежал до неё, смог, тяжело дыша, выдавить из себя:
— Беги! Срочно! Возьми рюкзак, оружие и карту и беги на запад! Только на запад! Быстрее! Беги в Шир и найди там Гэндальфа! — волшебник снова подорвался с места и побежал в дом.
— О чём ты? Дедушка, ты, верно, сошёл с ума. Куда бежать? Кого найти? — эллет перепугалась не на шутку, ведь если сам Айвендил говорить ей бежать, бежать из этого дома, из этого леса, совсем в другую страну, да ещё и оружие с собой прихватить, то либо он тронулся в конец умом, либо дела очень худы. Но учитывая умирающего Себастьяна на его руках, скорее последнее.
— Нет времени объяснять! Просто беги!
Серьёзный тон подействовал на Айнэ как кипяток. Она мигом подорвалась, залезла в свою комнату через окно, сорвала со стены карту и, свернув ту, засунула в дорожный рюкзак, содержимое которого даже не знала. Однако Радагаст постоянно говорил ей, что когда придёт время, эллет должна будет схватить его и делать то, что он ей велит. Запасы сумки маг постоянно обновлял, буквально каждый день, словно чувствуя, что уже скоро наступить день X.
— А когда же придёт это самое время? — с улыбкой спрашивала блондинка деда.
— Когда оно придёт, тогда ты и поймёшь. Но ждать его я тебе не советую… — Айвендил тяжело вздыхал, а Айнэ лишь отмахивалась, снова сваливая это на солидные года и буйную фантазию, даже не смея надеяться, что когда-нибудь и вправду сможет выбраться из «зелёной клетки».
Айнэ помотала головой, отгоняя воспоминания, и быстро перевернула лёгкую кровать. Там, где пол был особо «обижен временем», девушка вытащила одну из половиц и выудила из небольшого «сейфа» двое парных кинжалов из прочнейшей эльфийской стали вместе с набедренными ремнями для них.
Сквозь хлипкий пол она слышала внизу копошения дедушки, но не стала придавать им значения, сосредотачиваясь на маршруте по которому отправится в путь, как вдруг Росгобель в первый раз пошатнулся. Маг перестал издавать звуки, и сама эллет притихла, чувствуя, как по стене в противоположном конце дома ползёт что-то очень большое. Страх сжал сердце Айнэ, но она быстро взяла себя в руки, выпрыгнула из того же окна, в которое влезла, радуясь, что оно выходило именно на запад, туда куда ей и было нужно.