- Не нужно никому, ничего рассказывать, - мягко укоризненно , указал взрослому собеседнику.
Со смехом, стукнув себя по лбу, учёный извинился и потащил меня к выходу.
Подъезжая к большому, красного кирпича, роскошному зданию, знакомому мне, в нашем времени, как филиал областного краеведческого музея, мы достигли почти полного совершенства в произношении. Немецкий, оказался много проще французского языка.
Против обыкновения, всё здание отводилось под жилые помещения купца. Магазин и склад, с квартирками для служащих, выстроены поодаль. Дома находилась только хозяйка с многочисленным штатом прислуги, которая была тот час разослана, собирать домочадцев, по случаю прибытия дорого гостя. Первым, из комнаты прислуги, пришёл интересующий нас англичанин, лет тридати, худощавый и рыжеволосый, с которым мой спутник начал разговор на его родном языке. Отрекомендовав ему меня, оставил нас беседовать на темы изобразительного искусства и фехтования. Основная задача сэра Мильтона была, обучать молодого хозяина тонкостям владения холодным оружием, и только отчасти, английскому языку. В то время, более модным считался французский.
Несколько приёмов фехтовального боя, попробовали и мы, не забывая практиковаться в устной речи. Выйдя из подвальной спортивной комнаты, поднялись в библиотеку, где гувернёр показал не малую коллекцию английской литературы. Перелистал фолианты англичанина. В качестве благодарности, не прерывая беседы на английском, нарисовал несколько портретов гувернёра и запечатлел его во весь рост в боевой позе шпажиста. Британец долго благодарил, пытаясь подарить любую из его книг. Англичанин не оказался снобом, как я часто про них слышал. Долго и по дружески, тряс мне руку, после чего убежал хвастать рисунками своей зазнобе, служащей здесь горничной.
Оставшись в библиотеке один, решил перебрать остальные книги, когда влетела девушка чуть не сбившая лестницу, на которой стоял дотягиваясь до томов на самом верху. Удивление было взаимным, так как это оказалась старая знакомая, Ирина Березина. Вспышка радости и смущения гимназистки передалась мне, даже если бы и не умел читать мысли. Она только что вернулась с занятий на которых все разговоры были только о новом госте Смолиных, музыканте, певце и гимнасте, - маленьком мальчике Васе. Торопясь переодеться и рассказать маме о свежих новостях про меня, чуть не сбивает предмет городских сплетен у себя в доме. Теперь, причины её странно - взволнованного поведения, стали понятны. Главным и самым ценным для Ирины, был альбом в руках, выданный на уроке мадемуазель Клеменс. На одной из пустых страниц был нарисован её собственный карандашный портрет, с дарственной надписью: «На память о совместном выступлении. Ваш друг навеки» - вместо подписи, выполненный цветными карандашами, красовался василёк. Сейчас она забежала в библиотеку, чтобы спрятать рисунок между книг. Она не показала набросок в школе, не собиралась и дома делать этого. Он стал для неё чем то большим, чем простой кусок картона. Тайная и необычная связь между нами, держалась с того самого времени, как она украдкой сбежала из дома, присоединившись к слугам, на импровизированный концерт у Смолиных. Всё это я понял в ту же секунду, как увидел девушку. Сработал автоматизм обнимания и целования, усвоенный не так давно, но так мне понравившийся. Никакого эротизма, простые и чистые, детские «обнимашки». Похоже понравилось и Ирине, которая зардевшись, молча, метнулась бежать дальше, прятать свой рисунок и показывать остальные мои наброски маменьке.
Как выяснилось, мой будущий компаньон имел очень деловую хватку. Трудно ожидать иного, от капиталиста в третьем поколении. Пока я был перепоручен англичанину - гувернёру, сам он беседовал со своим другом детства, купцом первой гильдии Семёном Ивановичем Березиным. Хозяин явился практически сразу, заметив из своего, соседнего магазина, знакомый возок, остановившийся у ворот родного дома.
Не вдаваясь в технические детали изобретения, как и обещал, заводчик, посвятил друга в ожидаемые выгоды от будущего совместного проекта со мной. За полминуты рассказав суть идеи, более десяти минут убеждал, что девятилетний ребёнок может и достоин считаться компаньоном в таком сложном предприятии. В конце концов, купчина, предложил инженеру по дружески, не упоминать никому об участии в деле ребёнка, чтобы не компрометировать начинание и себя. Только тут инженер - предприниматель, вспомнил, и рассказал со смехом товарищу, что о том же самом, его предупреждал будущий молодой соавтор и коллега. Семён Иванович проникся уважением к мальчику, которого даже ещё не знал. А как же иначе: