- «Чем больше ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся; уважать кого-то - это, по видимому, то же самое, что приравнивать его к себе» - давно сказал Жан Лабрюйер. По случаю нашего прибытия, хозяева организовали щедрое пиршество с мёдом, вареньем, калачами, баранками, конфетами и трёхведёрным самоваром в центре стола. Выбор угощения взяла на себя хозяйка, уже наслышавшаяся фантастических рассказов о необычайном ребёнке. Любопытные представления о богатстве, существуют в этом времени. Всё жирное и сладкое, для них самое лучшее. Толстый, - следовательно лучший. Моя бабушка, меня программиста двадцать первого века, буквально так и говорила, когда кормила в детстве. Хорошо, что тело моего дедушки, в которое вселился, не было склонно к полноте. Но увеличенные нагрузки, вызвали возрастание плотности и объёма мышц. Рельефность мускулатуры, пока удачно скрывалась бесформенной одеждой, принятой в то время.
Заботы о спортивной фигуре, излишни, сейчас начинается более серьёзная часть жизни в этом времени, или игре. Главная задача, - завоевать как можно больше друзей и помощников.
За столом собрались все члены семейства, примчавшиеся на рандеву со мной. Ведь обо мне говорил уже весь городок! Из незнакомых, вежливо представился молодой парень - сын хозяев, Фёдор, явно заинтересованный перспективами приятельских отношений. Он прямо так и сказал, поймав меня в коридоре у библиотеки:
- Много слышал о вас Василий. - крепко пожал руку, чуть задержав в своей.
- Очень хотел с вами подружиться и оказаться максимально полезным в вашей просветительской деятельности. Не сдержав улыбки, я тут же ответил:
- Предполагаете, что я уже готов выступать в качестве просветителя зауральской общественности? Он немного растерялся от моего самоуверенного тона в общении со старшим, но смело сцепился в полемике:
- Судя по успехам в искусствах, не удивлюсь, если через год сможете выступать в качестве преподавателя, - и уже ироничнее, добавил,
- Или своё поприще видите, только в представлениях по женским гимназиям? Его отец, гувернёр и инженер Балакшин, подошедшие недавно, встревоженно примолкли, ожидая неприятного продолжения обострившегося знакомства молодёжи.
- Видимо для оптимального использования моих возможностей, меня и привёз дядя Серёжа к вам. - начал ершисто,
- Возможно и придётся выступить в качестве просветителя.
Но закончил примирительно,
- Дядя Серёжа, пытается перехватить моё воспитание из ласковых рук тётушки, пока я совсем не обабился. Мужчины, исключая англичанина, весело захохотали. Все знали, про мои похождения в женской гимназии и даже про поездку с француженкой, на пленэр. Подойдя к главе семейства, представился:
- Василий, если документы о усыновлении выправят за эту неделю, по отчеству буду Яковлевич. Представившись в свой черёд, Семён Иванович продолжил тему, пропуская меня в столовую:
- Вырастая без отца трудно не стремиться к мужскому обществу.
- Женское общество мне не менее приятно, - подхватил,
- Ведь матери я вообще не помню. Неудобную ситуацию мудро смягчила супруга купца, заметив, что это объясняет необходимость в женском обществе, проявленную мною раньше всего. Муж покорно склонил голову, подняв руки в жесте капитуляции, ни сказав ни слова. Завершая тему, я вежливо отметил, как верно они поняли мои приоритеты и стремления. Видимо потому мы, с Сергеем Александровичем, оказались у таких радушных хозяев, что надеялись прикоснуться к семейному теплу и дружественной поддержке твёрдой мужской руки. Вдруг в разговор вклинилась дочь, Ирина, хвастливо и звонко протараторив,
- Екатерина Апполинарьевна в гимназии рассказывала сегодня, что Василий имеет не несколько способностей, а способен развивать и улучшать любую из тех которых ему удаётся изучить.
Я незаметно улыбнулся,
- До чего же удачно моя тётушка всем разболтала о своей идее рекомендовать меня Смолиным как «улучшателя». Всё же я удачно начал внедрение с женской, словоохотливой, половины Кургана. Вот, даже Иринка не подвела. Родные и гости, довольно долгое время, молча собирались с мыслями, не зная как реагировать на это странное высказывание младшенькой. Ирина покраснела и хотела уже бежать, воспринимая молчание как упрёк за неуместное, глупое выступление. Пожалев, готовую уже заплакать, девушку, произнёс: