Другими словами, по мнению Р. Ньютона, Птолемей, или кто-то от его имени, является фальсификатором, поскольку преднамеренно выдает за результат непосредственных наблюдений итоги некоторых пересчетов и теоретических вычислений.
Будучи серьезным, известным ученым и оказавшись перед необходимостью выдвинуть недвусмысленные обвинения в адрес Птолемея, или его редакторов, Р. Ньютон долго колебался — в какой форме обнародовать полученные им научные результаты. Во всяком случае, такой мотив звучал в его личной переписке с А.Т. Фоменко, когда Р. Ньютон коснулся истории написания и публикации своей книги [614] в 1977 году. (В 70-х годах Р.Р. Ньютон и А.Т. Фоменко обменялись несколькими письмами по проблемам хронологии). Однако в итоге Р. Ньютон все-таки счел обнаруженную им ситуацию настолько серьезной, что повинуясь долгу ученого, решился даже вынести эти обвинения в названия некоторых параграфов своей книги [614]. Приведем для примера некоторые из этих красноречивых названий.
«5:4. Мнимые наблюдения равноденствий и солнцестояний Птолемеем.
5:5. Сфабрикованное солнцестояние -431 г. (солнцестояние Метона).
5:6. Наблюдения проведенные Птолемеем для определения наклона эклиптики и широты Александрии.
6:6. Четыре сфабрикованные триады лунных затмений.
6:7. Доказательство подделки.
6:8. Автор обмана.
7:4. Подделки с расчетами и подделки с просчетами.
10:5. Подделка данных.
11:5. Подделка данных о Венере.
11:8. Подделка данных для внешних планет» [614], с. 3–5.
В первых же строках своего предисловия к книге [614], Р. Ньютон говорит следующее. «В этой книге рассказана история преступления по отношению к науке. Под этим я вовсе не подразумеваю тщательно спланированное уголовное преступление. Я также не имею в виду преступление, совершенное с помощью различных технических приспособлений, как-то: спрятанные микрофоны и закодированные в микросхемах послания. Я имею в виду преступление, совершенное ученым против своих коллег-ученых и учеников, предательство этики и чистоты своей профессии, преступление, которое навсегда лишило человечество основополагающей информации, относящейся к важнейшим областям астрономии и истории.
То, что такое преступление действительно было совершено, я продемонстрировал и в четырех ранее опубликованных работах… Когда я приступал к работе над этой книгой, моей целью было собрать разбросанный по разным публикациям материал в единую книгу… Однако, когда я написал примерно треть этой книги, то нашел свидетельства тому, что преступление значительно глубже, чем я ожидал. Таким образом, в этой работе собраны и старые, и новые свидетельства преступления» [614], с. 10.
Завершает свою книгу Р. Ньютон так.
«Окончательные итоги. Все собственные наблюдения Птолемея, которыми он пользуется в „Синтаксисе“ (то есть в Альмагесте — Авт.), насколько их можно было проверить, оказались подделкой. Многие наблюдения, приписанные другим астрономам, также часть обмана, совершенного Птолемеем. Его работа изобилует теоретическими ошибками и недостатком понимания… Его модели для Луны и Меркурия противоречат элементарным наблюдениям и должны рассматриваться как неудачные. Само существование „Синтаксиса“ привело к тому, что для нас потеряны многие подлинные труды греческих астрономов, а вместо этого мы получили в наследство лишь одну модель, да и то еще вопрос, принадлежит ли этот вклад в астрономию самому Птолемею. Речь идет о модели экванта, использовавшейся для Венеры и внешних планет. Птолемей существенно уменьшает ее значение не совсем правильным использованием. Становится ясно, что никакое утверждение Птолемея не может быть принято, если только оно не подтверждено авторами, полностью независимыми от Птолемея. Все исследования, в истории ли, в астрономии ли, основанные на „Синтаксисе“, надо переделать заново.
Я не знаю, что могут подумать другие, но для меня существует лишь одна окончательная оценка: „Синтаксис“ нанес астрономии больше вреда, чем любая другая когда-либо написанная работа, и было бы намного лучше для астрономии, если бы этой книги вообще не существовало.
Таким образом, величайшим астрономом античности Птолемей не является, но он является еще более необычной фигурой: он самый удачливый обманщик в истории науки» [614], с. 367–368.
Довольно скептически оценивают роль Птолемея в истории науки и другие ученые. В частности. А. Берри сообщает: «Относительно заслуг Птолемея в мнениях астрономов замечается большое разногласие. В средние века авторитет его по вопросам астрономии считался решающим… Современная критика выяснила факт, которого, впрочем, и сам Птолемей никогда не скрывал, именно, что труды его в значительной мере основаны на трудах Гиппарха и что его личные наблюдения, если и не подложны, то во всяком случае по большей части плохи» [65], с. 72.