Я ожидал, что земля вздыбится, что огонь прольется с небес дождем, что океаны затопят все творение, возможно, Ангел Смерти с его пылающим мечом мести. Но вместо этого начальник службы безопасности, Барни, просто помахал мне рукой и сказал, чтобы я был осторожен при выезде со стоянки.
В последующие дни я внимательно следил за новостями. Все еще бушевали те же войны. Те же самые преступники все еще были оправданы, и те же самые невинные подвергались преследованиям. Те же распродажи и продажи два товара по цене одного, а также продажи только в эти выходные - по-прежнему показывали свои рекламные ролики каждые восемь минут между ними. Те же церковные, политические скандалы, скандалы со знаменитостями, концерты поп-звезд и премьеры фильмов, статистика и цифры по футболу, баскетболу, бейсболу и хоккею по-прежнему доминировали в газетах. Я начал ходить в церкви, мечети, храмы и синагоги в поисках какой-то осведомленности, каких-то признаков того, что кто-то заметил. Проповеди не изменились, равно как и ответы или их отсутствие. Телевизионные евангелисты все еще утверждали, что слышали его голос. Бог был мертв, но ничего не изменилось. Бог отдал Своего единородного сына, и это навсегда изменило мир. Он бросается перед ускорителем электронов, чтобы предотвратить разрушение всего сущего, а Суперкубок попадает в заголовки газет.
По крайней мере, я ответил на свой вопрос, как и на многие другие. Человек был так далек от божественного. Наши иллюзии и наша вера мешали нам когда-либо познать истинного Бога, когда в конце концов наука позволила бы нам открыть Eго. Вместо этого мы заполнили пробелы в наших знаниях верой, фантазией, ложью! Итак, я поторопился и вынудил провести встречу. Теперь смерть Cоздателя в моем сознании.
Я посмотрел на свои руки, ожидая увидеть кровь. Не липкий красный ихор, который истекает кровью людей и животных, а холодную черную кровь, наполненную солнцем и звездами, которая вытекает из ран богов.
Если Бог мертв, то, что происходит, когда мы умираем?
Вопрос непрошено ворвался в мою голову, и я сразу понял, что это будет моей кончиной. Это был логичный вопрос, единственный, на который мне еще предстояло ответить, и он беспокоил меня, пока, наконец, я не придумал идеальный эксперимент. Я купил пистолет за двести долларов в Супер-Ломбарде. Завтра я иду к Нему.
- ...Ты должен прийти к нему и попросить прощения. Бог всемилостив, но если ты не попросишь у него прощения во имя Иисуса Христа, нашего Cпасителя, тогда ты умрешь с этими грехами на душе и сгоришь в аду. Tы должeн креститься во святое имя eго и принять Иисуса Христа, как своего Господа и Cпасителя...
Я рассмеялся. Я не мог это контролировать. Безжалостное лицемерие тех, кто "получил призвание", никогда не переставало меня удивлять. Это должны были быть похороны Творения Господа, a вся эта проповедь - его хвалебная речь, но вместо этого, это была всего лишь еще одна возможность напугать богобоязненных людей, чтобы они заполнили тарелки для сбора пожертвований. Я смеялся до тех пор, пока слезы не покатились у меня из глаз.
Молодой проповедник прикрыл глаза от света и посмотрел на свою паству, когда смех стал громче, эхом отдаваясь в задней части собора, где я сидел.
- Что-то смешное, сын мой? - спросил он с преувеличенным раздражением в своем напыщенном голосе.
Я оглядел огромный собор, поражаясь тому, сколько времени и денег, должно быть, ушло на строительство такого монолитного храма. Все мастера и ремесленники, которые вырезали богато украшенные статуи, помещали каждый камень по одному, чтобы построить огромные тридцатифутовые стены, расписывали витражи, изготавливали из золота и серебра распятия, и за все это заплатили десятки верующих в надежде, что это приблизит их к небесам. И все же ничто из этого не имело никакого отношения к Богу. В то мгновение, когда я наблюдал, как он страдает и умирает, я знал о Боге больше, чем любой из бесконечного потока шарлатанов, стоявших на этой кафедре. Они даже не знали, что он мертв.
- Я не твой гребаный сын, падре.
Он побледнел, а затем его лицо побагровело от гнева. Вся паства ахнула.
Несколько мужчин встали и сердито закричали на меня. Они начали двигаться ко мне, рыча и размахивая кулаками. Я думаю, они собирались показать мне немного христианской любви. Я улыбнулся и показал им свою девятимиллиметровую технику, и поднялся со скамьи. Это заставило их замолчать. Я повернулся к пастору, который снова побледнел, когда увидел автоматический пистолет.