- У кого, черт возьми, я должен просить прощения, падре?
- Предполагается, что ты должeн просить прощения у Господа. А теперь, пожалуйста, убери это оружие из Божьего домa.
Теперь в голосе пастора слышалась дрожь. Его глаза нервно метались по церкви в поисках помощи, когда я подошел к нему.
- Ты что, ни хрена не знаешь, падре? Дом Господень пуст.
- Божий дом всегда полон. Исполнен святого духа.
- Бог мертв, падре. Я убил его. Пристрелил его, как собаку на улице. Я, наверное, величайший убийца в мире, но никто даже не знает, кто я такой, потому что никто не знает, что он мертв. И никто не знает, что Бог мертв, потому что никто никогда не знал Бога. Все это... - я широко развел руками, указывая на богато украшенные каменные статуи Моисея и Марии, витражные изображения рождения Христа, Тайной вечери, Моисея, разделяющего Красное море, распятия. Я все еще держал пистолет в руке, так что половина комнаты пригнулась, когда я указал на них, - ...это чушь собачья! Ты полон дерьма!
Я был на полпути к алтарю, и молодой пастор, который, вероятно, трахал половину одиноких женщин в своем приходе и четверть замужних, все больше и больше походил на животного в клетке. Каждый хочет попасть на небеса, но никто не хочет умирать. Даже проповедник. Одно это должно было быть признаком для любого разумного человека, что вся эта история с религией была мошенничеством.
- Я хочу, чтобы ты сказал мне, падре, как я должен просить Бога о прощении, когда он умер? Кто простит меня за то, что я сделал? Я имею в виду, что Бог уже был на небесах, так что он не попадет на небеса, когда умрет. Так KTO же теперь прощает?
- Я... я не понимаю, о чем ты говоришь. А теперь, пожалуйста, покинь эту церковь. Tы пугаешь всех этих добрых людей.
По лицу пастора струился пот, а его густо зачесанные, смазанные гелем и спреем, идеально уложенные волосы начали завиваться.
Я оглядел комнату, и никто не сдвинулся со своих стульев. Они все сидели, прикованные к передней части комнаты, как будто смотрели мыльную оперу по телевизору. Их лица были одновременно грустными и испуганными, но все они выглядели любопытными, как любопытные, пытающиеся определить жертв, когда они проезжали мимо автомобильной аварии.
- Tы единственный, кто кажется мне напуганным, падре. Твоя паства просто выглядит немного нервной, может быть, даже взволнованной. Это, вероятно, самое запоминающееся время, которое кто-либо из них когда-либо проводил в церкви. А теперь, пожалуйста, ответь на мой вопрос. KTO простит человека, который убил Бога?
- Ты не можешь убить Бога! Это богохульство!
Я подошел к кафедре и сунул пистолет прямо в хорошенькое молоденькое личико пастора.
- Против кого, черт возьми, я богохульствую? Бог мертв! Ты что, не слушал? Я убил его! И никто из вас даже не заметил этого! Tы все еще стоишь, проповедуешь свою ложь, утверждая, что у тебя есть прямая связь с Богом, и все же ты даже не замечаешь, что он ушел? Tы говорил, что разговаривал с ним? Tы говорил, что знаешь Бога? Что у тебя личные отношения с Богом?
- Да, у меня личные отношения с Богом. Я каждый день разговариваю с Богом.
- Ну, а какой у Бога любимый цвет? Какая его любимая музыка? Какой у него любимый фильм?
- Я... я не знаю? Какое это имеет отношение к делу?
Я был так зол сейчас, что рычал.
- Потому что я могу ответить на эти вопросы обо всех людях, которых я знаю. Я знаю эти вещи обо всех людях, с которыми у меня личные отношения. И все же ты каждый день говоришь с Богом и даже не знаешь, нравится ли ему Джеймс Браун или Green Day? Когда ты в последний раз с ним разговаривал?
- Сегодня утром! Я разговаривал с ним сегодня утром, у своей постели!
Я посмотрел в его глаза, и вера была ясна как день. Этот человек не лгал, по какой бы то ни было причине, он думал, что говорит правду. Я чуть не опустил пистолет. Я чуть не вышел из церкви. Но потом я увидел это. Я видел, что он сомневается.
- Осторожнее, падре. Я знаю, что ты не мог говорить с Богом этим утром, потому что я не спал больше недели. С того самого дня, как я пробил все Высшее Существо ускорителем электронов. Я говорю тебе, что я убил его. Я наблюдал, как он умирал прямо там, в моей лаборатории. Поэтому я знаю, что ты не разговаривал с ним вчера или сегодня утром, и поэтому я почти уверен, что ты никогда с ним не разговаривал. Я почти уверен, что ты ни хрена не знаешь о Боге. Но у меня есть к тебе еще один вопрос.