Тодд не знал, где он и даже кто он. Он посмотрел на гладкую безволосую щель между ног, где раньше находился пенис, и понял, что больше не является мужчиной. Что-то в трубе изменило его. Он оглянулся на трубу, из которой выскочил, и увидел кровоточащую пасть, окруженную густыми лобковыми волосами, и две ноги, каждая размером со ствол дерева, поднятые на распорках. Он снова закричал.
Теперь ты знаешь, что чувствовали все те девушки, которых ты изнасиловал и убил. Теперь ты узнаешь, что значит быть в аду! - говорили демоны, и только сейчас Тодд по-настоящему понял, что это значит.
- Вот ваша новорожденная дочка, миссис Уилкинс. Она в полном порядке. Очень красивая. Вы еще замучаетесь отваживать парней от нее.
Теперь Тодд понимал, что на самом деле значит быть в аду.
Перевод: Gore Seth
"Диалог священника и умирающего"
Отец Мартин О’Рейли ехал из аэропорта, сделав короткую остановку у супермаркета, чтобы купить мяса по пути в федеральную тюрьму. Он подъехал к воротам, посмотрел на 20-футовые стены, увенчанные колючей проволокой, потом взглянул на газету, которую держал подмышкой. Сенсационный заголовок, выплеснутый на первой странице 24-ым размером шрифта Times Roman:
"Террорист взрывает самолет, 7 погибших!"
Отец О’Рейли отбросил газету на сиденье прежде, чем закрыл дверь и пошел к зданию. Он был сыт по горло подобными заголовками.
После беглого осмотра скучающим охранником в резиновых перчатках, он последовал за другим солдатом к особо охраняемому тюремному госпиталю. Там было полно агентов ФБР и военных. Старый священник представился, показал документы и разрешение на посещение, и двое агентов немедленно проводили его наверх по лестнице на этаж, где, медленно умирая, лежала верхняя часть туловища Шарода Абдина, подключенная к респираторам и мониторам. Его разорвало на части тем же самым оружием, которым он атаковал "капиталистических дьяволов" (ибо он верил, что это были враги), двухмоторным частным самолетом, набитым азотным удобрением, смоченным бензином. Другими словами, двухтонный коктейль Молотова. Каким-то образом террориста отбросило от самолета непосредственно перед взрывом. Он сильно обгорел, но чудом не превратился в пепел. Теперь он был накачан морфином и, к счастью, большинство его нервных окончаний были поджарены. Когда его начали лечить, он зашелся в крике. От морфина почти не было пользы. К сожалению, никто не ожидал, что Шарод Абдин долго протянет.
Старый священник поприветствовал двух охранников у двери палаты террориста. Один из них, очевидно, был из ФБР, а второй - военный полицейский из Национальной гвардии. Нацгвардейцы были повсюду.
- Капитан О’Рейли... ой, то есть, Отец. Как мне называть вас? - спросил военный коп, переводя взгляд с золотых полос на плечах священника на белый воротник на его шее.
- И то и другое подойдет.
- Не ожидал вас здесь увидеть из-за этого типа. Эти мусульмане, кажется, не особо любят священников.
- Человек Божий - есть человек Божий. Если он не захочет меня видеть, я уйду, но он однажды уже обращался ко мне. Может, он сделает это снова. Возможно, мне удастся получить некую информацию от него, узнать кто его сообщники.
- Думаете, он исповедуется вам? - спросил агент ФБР с надеждой.
- Сомневаюсь, но попытаться стоит. Постарайтесь, чтобы никто не заходил в палату, пока я там. Включая вас. Если он начнет рассказывать мне что-то перед тем, как умрет, не нужно, чтобы меня беспокоили.
- Да, сэр! Ой... Отец, сэр.
Военный коп, заикаясь, отошел в сторону, пропуская старого священника. Отец О’Рейли благословил их обоих, шагнув между ними и открывая дверь в палату Абдина.
- Извините, Отец, - сказал агент ФБР, кладя руку на плечо О’Рейли и мягко поворачивая его в свою сторону. - Что это у вас подмышкой?
Отец О’Рейли проследил за взглядом агента на сверток, на оберточной бумаге которого проступало кровавое пятно и капало на пол. Он взглянул в глаза агенту и тепло улыбнулся.
- Это будет мой ужин. Моя сестра живет здесь неподалеку, она собирается готовить потроха сегодня вечером для нас. Я давно не ел хорошей южной еды. Вам следует присоединиться к нам.
- О, нет, благодарю. Когда вы войдете и почувствуете запах от того парня, думаю, что у вас тоже пропадет аппетит. От него несет как от подгоревшего шашлыка.
- Ничто не испортит мне аппетит сейчас.