Сколькими детьми мне нужно обзавестись, чтобы доказать, что я настоящая женщина?!! – часто хотелось ей крикнуть. Все равно ее никто никогда не слушал. Пока она не сделает что-то эффектное. После этого все обращают внимание.
Элли сегодня сияла. Теплый свет радости мерцал вокруг нее, когда она шла через город. Дети звали ее к себе, и ничто не помогало ей чувствовать себя более живой, чем востребованность для других. Они были больны, несчастны, подавлены, и только ее любовь могла сделать их лучше. Она начала петь голосом, подобным ветру и дождю, когда почувствовала, как любовь детей окутывает ее.
В тот день Элли направилась в больницу. Солнце только что взошло, и его желтые и оранжевые лучи струились по небу, как океан нерестящихся карпов. Тени пошли на убыль, и улыбка Элли стала еще больше от восхищения погожим днем. Он должен быть просто великолепным. Ей захотелось, чтобы у нее осталось побольше времени, чтобы посидеть и насладиться им. Но настойчивые крики потомства заставляли ее идти вперед.
Маленький Джои лежал в больнице, горя в лихорадке, а синдром приобретенного иммунодефицита опустошал его плоть. Джои страдал гемофилией, и ему не повезло: ему сделали переливание непроверенной партии плазмы. Его родители выиграли иск о халатности, получив 16.5 миллионов долларов, но даже за такие деньги купить лекарство было невозможно.
Элли обнимала сына, согревая его холодную влажную кожу, когда он дрожал, потел, и молился о чуде. Медсестры наблюдали за ним и были тронуты его благочестием. Джои являлся одним из самых набожных детей Элли. Никто не мог верить так прямодушно, как ребенок. Даже покрытый сыпью и с меланомой, распространяющейся по телу, даже с ознобом и мучительным кашлем, не в состоянии контролировать свой кишечник и теряя вес почти на фунт в день, он продолжал молиться об излечении.
Элли чувствовала, как сила веры Джои окутывает ее, как теплый весенний дождь. Она улыбнулась ему, впечатленная его силой и храбростью.
- Милосердный Боже, помоги мне, – выдохнул он.
Вера Джои не имела ничего общего с последней отчаянной верой тех грешников, которые неистово искали чудо, чтобы спасти свои гниющие души от ада, хватаясь за небеса, как тонущий человек, сжимающий спасательный круг. Она всегда была искренней и сильной. Его любовь к Богу казалась неизменной и безусловной. Даже после всего, что он пережил, его глаза блестели от восторга, когда он смотрел в небо.
Покрытый морщинами, лысеющий, седой священник с печеночными пятнами на коже вошел, чтобы причастить его. Он выглядел как Лазарь, возродившийся, но все еще разлагающийся. Джои не хотел пропускать мессу, даже когда находился в больнице. Поэтому он попросил вызвать старого иезуита, чтобы тот причастил его. Если бы Джои было нужно еще какое-то доказательство того, что чудеса возможны, то хватило бы того факта, что такой невероятно старый человек все еще жив и может ходить.
Умирающий мальчик был слишком слаб, чтобы опуститься на колени, поэтому старый священник встал перед его кроватью.
- Тело Христа, - сказал он, преклонив колени, после чего положил облатку на вытянутый язык Джои.
Элли крепче прижала сына, когда он проглотил ее и продолжил молиться. Во рту и на языке мальчика виднелись белые пятна и язвочки. Он умирал, несмотря на все дорогостоящие лекарства, которые ему давали. Только она могла спасти его сейчас.
Держа его, она чувствовала, как жар медленно спадает, температура падает, дрожь утихает. Элли поцеловала его в потный лоб, и он улыбнулся ей восторженными глазами. Затем встал с кровати.
Медсестры с трепетом смотрели на мальчика, когда тот скинул простыни и ступил на прохладный кафельный пол. А ведь чуть раньше он был слишком слаб, даже чтобы оторвать голову от подушки для принятия лекарства.
- Это чудо! - закричали они почти в унисон.
Одна из них повернулась и поблагодарила старого священника. Встала на колени, чтобы поцеловать его руку. Дряхлый иезуит напыщенно улыбнулся. Элли пронзила вспышка ревности. Ведь это EE любовь воскресила ее сына из состояния, близкого к смерти, а не бесполезные молитвы старого мошенника. Выбегая из палаты, она врезалась в священника, оттолкнув его к стене. Тот схватился за грудь искривленной от артрита рукой, и его глаза расширились, а сердце засбоило, угрожая остановиться. Священник преклонил колени и произнес беззвучную молитву, глубоко вздохнув, чтобы замедлить скачущий пульс.