- ...вся еща мала... нужна больша... нужна больша личинок...
Все началось с мелких кровоточащих язвочек. Поначалу Энтони принял их за обычные прыщи, но потом, когда язвы начали активно увеличиваться, он испугался, что у него рак кожи. Когда же язвы превратились в зияющие кратеры, в которых исчезли огромные куски его плоти, словно на него напал и обглодал какой-то дикий зверь, и при этом из них начала распространяться невыносимая гангренозная вонь, словно от дохлого скунса на обочине дороги, он, наконец-то, решил обратиться в больницу. К тому времени, когда он добрался до отделения неотложной помощи, дыры в его плоти были настолько большими, что он мог видеть, как работают его легкие за грудной клеткой и как движется пища по кишечнику. В такой стадии заболевания помочь ему медперсонал был уже не в состоянии.
В любом случае оставаться там он не собирался. Обернув поплотнее бинты вокруг гноящихся ран, чтобы хоть как-то удержать в теле свои органы, Энтони улетел из Англии обратно на Гаити, потому что он верил в то, что старая знахарка сможет помочь ему и избавит его гниющее тело от проклятия, разъедающего его плоть
Правда он не совсем понимал, как и чем она сможет ему помочь. Он ожидал, что, возможно, она свяжет для него новую плоть и заменит ею то, что теперь высыхало на его костях. Краем уха он слышал, что предлагали с ним сделать британские врачи. Они хотели его порезать. Они хотели отсечь пораженные ткани от живых, срезая с него мясо фунт за фунтом, и резать до тех пор, пока болезнь не отступит, ну или же его плоть просто не закончится. Чего-чего, а уж позволять им это с собой сотворить, Энтони не был намерен ни в коем случае! Если ему суждено умереть, то это произойдет на его родине, соблюдая обычаи и традиции, по которым жили его предки. Итак, он вернулся на Гаити в поисках Мамы Луанды.
Колдовством Мама Луанда никогда не занималась. Она занималась медициной, давно забытыми способами лечения, которые ее народ привез из Африки. Она не вызывала демонов, не превращала людей в зомби, не накладывала заклинаний и проклятий. Она была целительницей. По крайней мере, она так всем говорила. Но ходили слухи о людях, которые перешли ей дорогу, и в итоге пораженных болезнями или превращенных в живые трупы, а кого-то даже заживо съели крысы. Она открещивалась от этих обвинений, списывая их на обычные суеверия. Точно так же она отмахнулась от вопросов касательно своего феноменального долголетия, приписав это генетике и здоровому питанию. Поговаривали, что ей больше ста лет, и она сама казалась живым доказательством того, что зомби все-таки существуют. Мама Луанда ужасала саму себя, ибо в ней не было ничего красивого.
Ее толстые растрепанные дреды корчились вокруг ее головы, как гнездо раздутых черных угрей. Ее опухшие губы были высохшие и потрескавшиеся, скрывая за собой маленькие желтые игольчатые зубы. Ее дыхание напоминало запах только что эксгумированного трупа. Ее высокие скулы, несомненно когда-то придававшие ее чертам царственный вид, теперь выглядели словно двойные лезвия топора или какое-то доисторическое оружие, настолько они были обтянуты ссохшейся кожей. Ее единственный здоровый глаз казался нервным, возбужденным и беспрерывно метался в хаотичном движении, возможно, в попытке компенсировать пустую глазницу на месте ее правого глаза. Выглядело так, словно кто-то вырезал его прямо из ее черепа с помощью какого-то острого предмета, прихватив заодно ее веко и оставив только черный немигающий кратер.
Глядя на нее, Энтони вспоминал когда-то давно прочитанную книгу о бароне Жиле де Рэ, печально известной Синей Бороде, который убивал, насиловал и калечил детей крестьян и селян в деревне, окружающей его замок. "Черепоебля" был одним из его любимейших способов одновременно изнасиловать и убить свою жертву, и походу кто-то сотворил нечто подобное и с Мамой Луандой. Выглядело так, словно кто-то трахнул ее в череп, но она каким-то непостижимым образом не умерла, а напротив, дожила до того, чтобы рассказать эту историю своим потомкам. Хотя Энтони очень сильно сомневался в том, что даже такой больной на всю голову уебок, как Синяя Борода, смог бы возбудиться, глядя на это ужасное, словно попавшее под поезд, лицо.
С нарастающим отчаянием Энтони осознал, что в старой хижине, куда ни глянь, не было места, свободного от того или иного гротеска. Полуразрушенная лачуга была загромождена от пола до потолка различными черепами и костями, а также замаринованными внутренностями и конечностями животных, а некоторые из них, по всем признакам, вполне могли принадлежать людям. Пауки, змеи и ящерицы беспрерывно метались по хибаре от одной тени к другой. А побитое жизнью лицо старой знахарки было настолько отвратительным, что от ее вида даже лук бы заплакал. Но что говорить, в данный момент сам Энтони был отличным дополнением к происходящему вокруг безумию.