Халдир не сводя острого взгляда с гнома, прошёл вперёд, теперь пронзительно смотря голубыми глазами на Фродо.
— Ты несёшь с собой великое зло… Вы не можете идти дальше!
— Ты же знаешь, зачем мы здесь, Халдир! — возразил Арагорн. Дальше они отошли с Халдиром в сторону и стали разговаривать на синдарине почти беззвучно.
Айнэ печально смотрела на Фродо, лишь догадываясь, какие страшные мысли терзают его сердце и душу. Маленькому хоббиту была дана непосильная задача, но он готов был с нею справляться пока рядом был его наставник и давний друг. Но теперь Гэндальфа нет, ей и самой было сложно смириться с этим. Часть её души сгорела так же, как часть её волос там, на горе, у выхода из Мории. Но как-никак ей было почти пять сотен лет, за последний век она уже столько потеряла, что справляться с новыми шутками судьбы было легче. Но Фродо впервые вышел из своей уютной норы, покинул Бэг-Энд и сразу на передовую, как говориться, сразу в ад.
Глаза защипали слёзы, и тут она почувствовала совсем близко запах Лихолесского леса и свежескошенной травы, а щеки аккуратно коснулись мужские пальцы. Леголас в знак поддержки невесомо провёл костяшками по её скуле, заправляя за длинное ухо вновь выскочившую назойливую прядь белых волос. Он уже был готов убрать руки, замечая любопытные взгляды эльфов, чтобы не смущать девушку, но Айнэ сама вцепилась в его запястье, льня щекой к широкой ладони, прикрывая глаза со стоящими в них слёзами. Принц выполнил свою задачу — она потихоньку успокоилась, и теперь стук сердца стал менее болезненным, чем был минуту назад.
Арагорну удалось уговорить Халдира пропустить их в Лориэн, но тот настоял на том, чтобы хоббитам, Гимли и Боромиру завязали глаза. Все, кроме, естественно, гнома, не сопротивлялись воле стражника, а вот дворфа пришлось уговаривать Айнэ. Наконец, пригрозив ему подпалить его рыжую бороду магией, эльфийка и гном пришли к соглашению: он надевает повязку, а она на время становится его навигатором и буквально за ручку ведёт его через лес к городу эльфов. Леголас выражал недовольство взглядом, но оно тут же исчезло после широкой улыбки эллет в его адрес. На том и порешили.
— Кто-нибудь мне объяснит, куда мы идём? — после воздержания от гневных реплик длинною в целые десять минут, Гимли после того, как в очередной раз зацепился за корягу, гневно выругался себе под нос на гномьем и всё же решил задать волнующий не только его вопрос.
— В Карас-Галаден, — тут же отозвался Халдир, — сердце эльфийских земель, царство Владыки Келеборна и Владыки Галадриэль — светлой госпожи.
Только в городе лориэнских эльфов, спустя два часа, Братству было разрешено снять повязки. Гимли смолчал, когда Айнэ развязывала осточертевшую ему тряпку, хотя судя по выражению лица, гному очень трудно было сдерживаться от комментариев. Теперь их процессии предстояло взобраться по одной из высоченных винтовых лестниц, идущих вверх вкруг гигантских маллорнов, на встречу к хозяевам этого места.
Они были настолько чисты и богоподобны, что свет, исходящий от них заставлял глаза на уровне инстинктов щуриться. В благоговейном трепете и восхищение, смешанным с частицей некого страха, взирали на них те, кто впервые видел их. Даже ядовитого Гимли Владычица Лотлориэна заставила проглотить свой язык.
— Враг знает, что вы здесь, — начал говорить Келеборн. — Надежда на тайность ваших действий разрушена, — после он осмотрел нечитаемым взглядом всё Братство, задерживая взгляд на Спасительнице. — Я вижу девятерых, но знаю, что из Ривенделла вышло десятеро. Скажите мне, где Гэндальф, ибо я желаю говорить с ним. Я боле не могу узреть его издалека.
Братство молчало, потупив взгляд в пол, и тогда заговорила Галадриэль.
— Гэндальф Серый не пересекал границы этой земли. Он упал во мрак, — страшась собственных слов, Галадриэль взглядом полным боли смотрела на Леголаса. Келеборн с тревогой взглянул на супругу, до сих пор теплящую надежду в груди, что её видения её обманывают. Но принц Лихолесья лишь вновь подтвердил извечную правоту Великой провидицы:
— Его поглотили тень и пламя — Балрог из Моргота. Напрасно мы отправились в Морийскую ловушку.
Гимли виновато посмотрел себе под ноги. Однако Галадриэль поспешила осечь тонувшего в самых противоречивых чувствах принца.
— Ни один поступок Гэндальфа не был напрасным. Нам не ведомы его истинные замыслы. Не позволяй великой пустоте Кхазад-Дума заполнить твоё сердце, Гимли сын Глоина. Ибо мир стал полон опасностей, и во всех краях любовь ныне омрачена печалью.
— Что теперь станет с Братством? — после нескольких минут гнетущей тишины задал вопрос Владыка Лориэна. — Без Гэндальфа надежда потеряна.
— Прекратите говорить о нём так, словно он какая-то вещь, нужная лишь для поднятия боевого духа! — в глазах Айнэ стояли слёзы, так же, как и в глазах всех хранителей, но её голос был твёрд, а ещё наполнен злобой. — Гэндальф был нашим другом. Хотя нет, — Айнэ тут же осеклась. — Гэндальф наш друг. Его смерть это не повод сдаться на милость Саурону и поганым выродкам Мордора. В каждом из нас есть надежда, — эллет обвела рукой Братство, — иначе бы мы не стояли здесь, перед вами, а прыгнули бы в бездну прямо за Гэндальфом ещё там, под землёй! Его смерть — это дар. Это ещё один шанс на победу. И если мы остановимся сейчас, сложим руки и ляжем пластом на землю, ожидая что орки выжигающие всё на своём пути придут и за нами… Тогда великая жертва, принесённая нашим другом, будет напрасна.
Под конец тирады в голосе эллет уже не было гнева и обиды на слова Келеборна. Но в них была сила, свет и та самая надежде, которая, конечно, никуда не исчезла со смертью истари.
— Если будет надо, — она шагнула к эльфу, пронзительно глядя ему в глаза, растягивая каждое слово, в каждое слово закладывая определённый смысл, — я прыгну в огонь. Если будет надо, я пройдусь по горящим углям. Если будет надо, я отрежу себе руки и ноги и скормлю их варгам на ужин. Если будет надо, я лично отнесу на спине Фродо к чёртовой горе в чёртовом Мордоре, чтобы он уничтожил чёртово кольцо! Я сделаю всё, чтобы он выполнил миссию. Я никогда не сдамся. Даже если все отвернуться от меня. Даже если Братство распадётся. Даже если все семеро Валараукар* станут на моём пути. Даже если мне самой придётся прыгнуть в бездну или принять непосильную ношу Фродо. Я не сдамся. Я. Не. Сдамся. Слышите меня? Я не сдамся, чёрт возьми, даже если надежды не будет! Никогда! Ни за что! Всё. Точка. Восклицательный знак!
— Вы идёте по лезвию ножа, — абсолютно спокойным голосом заговорила Галадриэль, немного усмиряя пыл Первозданной. — Стоит вам оступиться, и вы принесёте гибель всему. Но… — она посмотрела на тяжело дышащую от гнева эллет, — Спасительница права. Надежда есть, пока Братство едино. Не точите сердца тревогой. Идите и отдыхайте, ибо вы истомлены печалью. Сегодня вы будете спасть спокойно.
❂❂❂
Шёлк летящих одежды непривычно легко и мягко обволакивал худую фигурку эльфийки. Белоснежное платье длинным шлейфом тянулось за ней, практически не пригибая травинки к земле.
Снова белый цвет. Он будет преследовать её всю вечность, так и оставляя место единственному яркому пятну в её жизни на лице в виде веснушек. Даже шрамы и те были белыми.
При мысленном упоминании боевых ранений Айнэ неосознанно коснулась тонких отметин на лице. Они едва были заметны другим, но резали глаза девушке каждый раз, когда она вглядывалась в своё отражение. Вот и сейчас кристальная гладь воды отражала ненавистные полосы. За придирчивым созерцанием лица Первоцвет не успела уловить приближение чужака.
— Ты поступила весьма глупо и необдуманно, решив вступить не в свою войну.
Владыка Галадриэль нечитаемым взглядом осматривала печальную девушку, задерживая взгляд на коротких волосах, мастерски убранных цветами местными эльфийками в высокую причёску.
— Возможно, — кивнула Айнэ и повернулась в сторону волшебницы, — но это был мой выбор. И мне не важно, что о нём думают другие, ибо я не сожалею и не сожалела о нём ни секунды.