Температура дошла до нуля по Фаренгейту и обнаруживала явную тенденцию к дальнейшему понижению. Джимми жался в углу, с удивлением вспоминая, как ворчал некогда по поводу августовской жары в Нью-Йорке. Рой окоченевшими пальцами подсчитывал на бумаге, сколько еще осталось терпеть эту муку. С отвращением поглядев на итог — 6354 минуты, он сообщил эту цифру Джимми. Последний огрызнулся:
— Мне кажется, я и 54 минуты не выдержу, а об остальных 6300 говорить нечего. — И раздраженно прибавил: — Хоть бы ты что-нибудь придумал.
— Не будь мы в такой близости от Солнца, можно было бы с помощью хвостовых ракет ускорить ход.
— Да, а если бы мы сели на Солнце, нам было бы совсем тепло. Много от твоих предложений толку!
— Ну, ты ведь называешь себя «Тэрнер-голова». Вот ты и придумай. А то, послушать тебя, так это я во всем виноват…
— Ты и виноват, осел в человеческом облике! Здравый смысл с самого начала удерживал меня от этого дурацкого путешествия. Я сразу отказался от предложения Мак-Катчена. И был прав. И что же? — с горечью сказал он. — Нашелся такой дурак, как ты, который согласился на то, на что ни один нормальный человек не согласился бы. И мне пришлось разделить эту глупость с тобой. — Голос его достиг самых высоких нот. — Надо было предоставить тебе одному лететь и мерзнуть, а я сидел бы себе у камелька и злорадствовал. Знай я, чем это кончится, я так бы и поступил.
Лицо Роя выразило обиду и изумление.
— Да? Вот, значит, как было дело! Одно тебе скажу: в искусстве искажать факты ты способен побить любого. Ведь это именно ты был настолько глуп, что согласился лететь, а я — всего лишь жертва обстоятельства.
Джимми посмотрел на него с величайшим презрением.
— Холод отшиб у тебя последние остатки мозгов.
— Слушай, — накаляясь, ответил Рой. — 10 октября Мак-Катчен по видеофону сообщил мне, что ты дал согласие и посмеялся надо мной как над трусом. Будешь отрицать?
— Естественно, буду. 10 октября мне от Кислятины стало известно, что ты летишь и заключил пари… — Джимми вдруг растерянно умолк. — Слушай… Мак-Катчен действительно сказал тебе, что я согласился?
Потрясенный внезапной догадкой, Рой на миг перестал даже ощущать холод.
— Клянусь! Потому-то и я полетел.
— Но он сказал мне, что ты летишь, и это вынудило меня согласиться. — Джимми вдруг почувствовал себя последним дураком.
Оба надолго погрузились в молчание. Когда Рой снова заговорил, голос его дрожал от избытка переполнявших его чувств:
— Джимми, мы стали жертвами подлого, низкого обмана. — Он задыхался от ярости. — Это прямо-таки разбой среди бела дня…
Джимми, внешне более хладнокровный, был, однако, зол не меньше.
— Ты прав, Рой. Мак-Катчен подло обманул нас. Он дошел до предела человеческой низости. Но ему это так не сойдет. Когда мы переживем эти 6300 с чем-то минут, мы сведем с мистером Мак-Катченом счеты.
— Что мы с ним сделаем? — глаза Роя хищно блеснули.
— В данный момент я охотно разорвал бы его в клочья.
— Недостаточно мучительно. Может, лучше сварить его в кипящем масле?
— Неплохо, но отнимет слишком много времени. Давай лучше отдубасим его по доброму старому методу.
Рой потер руки.
— У нас еще будет время поразмыслить над этим. Вот мерзкий, подлый, грязный… — дальше пошло непечатное.
В следующие четыре дня температура продолжала падать. На четырнадцатый, последний, день ртуть в термометре замерзла.
В этот последний, ужасный день они разожгли форсунку, истратив весь свой скудный запас горючего. Полузамерзшие, они жадно стремились впитать в себя каждую каплю тепла.
За несколько дней до того Джимми разыскал где-то пару теплых наушников, и теперь они ежечасно переходили из рук в руки. Погребенные под горкой одеял Рой и Джимми беспрестанно растирали свои руки и ноги. Разговор, почти исключительно сосредоточенный на особе Мак-Катчена, становился с каждой минутой все злее.
— Вечно цитирует этот трижды проклятый девиз Межпланетной почты: «Помешать нашим космическим полетам…» — Джимми задохнулся от бессильной ярости.
— Да, — подхватил Рой. — А сам вместо того, чтобы делать мужскую работу, протирает стулья в конторе, будь он неладен!
— Ладно, через два часа мы выйдем из дефлекторной зоны. Затем еще три недели — и мы на Венере. — Джимми чихнул.
— Скорей бы! — простуженным голосом откликнулся Рой. — Ни за что больше не суну нос в космос, только последний раз — чтобы добраться домой, на Землю. А затем поселюсь где-нибудь в Центральной Америке и займусь разведением бананов. Там хоть тепло.