— Хм-м, — пробурчал я, — это чтобы создать ее в прошлом. Но разве, изымая этот предмет из настоящего, вы не уничтожаете его массу? Разве это не создает эквивалентную энергию?
Хоув точно сел на живую осу. Мирянам, видимо, не положено оспаривать выводы великих ученых.
— Я пытался упростить ситуацию, чтобы вы поняли, — заявил он. — На самом деле все сложнее. Было бы очень удобно использовать энергию дезинтеграции, но это был бы замкнутый круг. Термодинамика запрещает. Если говорить совершенно точно, то для преодоления темпоральной инерции требуется энергия, равная в эргах произведению пересылаемой массы в граммах на скорость света в сантиметрах в секунду в квадрате — точно по уравнению Эйнштейна. Знаете, я могу показать вам формулы…
— Знаю, — постарался я охладить его неуместный энтузиазм. — Но этому есть экспериментальные подтверждения, или это все только теория?
Я пытался заставить его продолжать и преуспел. В глазах Хоува вспыхнул тот огонек, который загорается во взоре каждого аспиранта, рассказывающего о своей теме, которую он готов обсуждать с кем угодно — даже с тупым копом.
— Понимаете, — сказал он с видом жулика, пытающегося втянуть вас в сомнительную сделку, — началось все с нейтрино. Их пытались найти с конца тридцатых годов и безуспешно ищут до сих пор. Нейтрино — это элементарная частица, лишенная заряда, с массой, много меньшей массы электрона. Естественно, засечь ее очень сложно, и до сих пор это не удалось никому. Но поиски продолжаются, потому что без нейтрино невозможно свести энергию некоторых ядерных реакций. Около двадцати лет назад профу Тайвуду пришло в голову, что часть энергии в виде вещества ускользает в прошлое. И мы начали работать над этой темой — вернее, начал он, а я был первым учеником, которого он посвятил в свою теорию.
Естественно, нам пришлось работать с микроскопическими количествами вещества… и профессору пришла в голову гениальная идея использовать искусственные радиоактивные изотопы. Счетчики могут отследить даже несколько микрограммов активного изотопа, а с течением времени активность меняется вполне предсказуемо, и повлиять на ее падение еще никому не удавалось.
Так вот, мы посылали образец на пятнадцать минут назад, и за пятнадцать минут до этого — весь опыт проводился автоматически — активность скачкообразно возрастала вдвое, снижалась по экспоненте, и в момент переброса резко падала — намного ниже того уровня, с которого начиналась. Понимаете, материал накладывался сам на себя, и в течение пятнадцати минут мы считывали активность удвоенного количества…
— Вы хотите сказать, — перебил я его, — что одни и те же атомы дважды существовали в одно и то же время в одном месте?
— Конечно, — чуть удивленно ответил Хоув. — А почему нет? Потому-то и требуется столько энергии — чтобы создать эти атомы. — И он продолжил: — Я вам расскажу, в чем заключалась моя работа. Если вы посылаете образец на пятнадцать минут в прошлое, он попадает в ту же точку относительно Земли, несмотря на то, что Земля за это время сместилась на шестнадцать тысяч миль относительно Солнца, а Солнце само пролетело еще несколько тысяч миль, и так далее. Но в реальности появляется определенное смещение, которое, по моим расчетам, вызывается двумя причинами. Первая — это эффект трения. Материал смещается немного по отношению к земной поверхности, в зависимости от природы самого материала и от времени переноса. Но часть смещения можно объяснить только тем, что само путешествие во времени занимает время.
— Как так? — не понял я.
— Я хочу сказать, что часть активности распределяется по интервалу переноса равномерно, словно образец во время путешествия продолжал излучать с постоянной силой. По моим подсчетам, двигаясь назад во времени, вы постареете на один день за сто лет пути. Говоря иными словами, если бы внутри машины времени вы могли следить за часами, то, пока вы передвинетесь в прошлое на сто лет, часовая стрелка отсчитает двадцать четыре часа. По-моему, это универсальная константа, потому что скорость света — тоже константа. В любом случае это моя работа.
Несколько минут я пережевывал информацию, прежде чем спросить:
— А где вы брали энергию для опытов?
— Нам провели специальную линию от электростанции. Проф там большая шишка, он все и устроил.
— Хм-м. Каков был самый большой из отправленных вами образцов?