- Тревога!- закричал Тур, отползая к прибрежным кустам,- Степняки идут!
Его услышали. Из ложбины выскочили пограничники. Командир заставы Радок был старым и опытным воином. Он мгновенно оценил ситуацию. Монголов было около сотни. Они уже начали спускаться к реке, уверенно направляя своих коней к броду. Кочевники не торопились, видимо зная, что нет тут у русичей значительных сил.
- Пожаловали,- скрипнул зубами Радок, вынимая из ножен свой меч.
- Откуда они знают про брод?- взволнованно спросил, подбежавший к своим товарищам Тур.
- Не иначе как предательство,- спокойно проговорил десятник,- но они еще не знают о наших гостинцах.
От реки неслись низкие гортанные крики, ржание коней и плеск воды. Несколько коней наткнулись на вбитые в дно колья. Эту ловушку установили недавно. Только командиры застав знали проходы. Раненые кони встали на дыбы, сбросив всадников. Упавшие кипчаки больше не поднялись проткнутые кольями.
- А ну-ка беги к вышке,- обратился Радок к Туру,- зажигай сигнальный костер, а опосля скачи в Белгород к воеводе. Скажи, что предал нас кто-то. Слишком близко подошли степняки к столице. Долго ли им покрыть на конях это расстояние.
Молодой воин бросился исполнять приказ. До сигнальной башни было не более ста метров. Тур подбежал к костру, схватил пылающую головню и высоко подняв ее над голой, побежал к вышке.
- Врагов более чем нас,- нарочно громко сказал Радок,- но у нас преимущество первого удара. Попотчуем досыта незваных гостей.
Он в последний раз взглянул в сторону чернеющей невдалеке на холме башни. Над ней взметнулись в небо языки пламени. И помчались по цепочки от башни к башне сигнальные огни. Теперь у воеводы будет немного времени, что бы собрать силы.
Крики степняков заставили Радока вновь повернуться в сторону врага. Это русичи выпустили свои стрелы по выбравшимся на берег кочевникам. Упали на мокрую траву первые монголы. Предсмертные крики огласили окрестности.
Степняки увидели русичей. В лунном свете сверкнули обнаженные кривые сабли, склонились для удара длинные копья.
Пограничники уже сидели в седлах. Радок привстал на стременах, подняв над головой меч. Взмах меча и новые стрелы полетели в гущу наступающего врага. Но и степняки не остались в долгу. От их стрел рухнули в траву двое дружинников. Радок вложил меч в ножны и взялся за копье. Повинуясь хозяину, его конь помчался по склону. Тяжелое копье слегка раскачивалось в полусогнутой руке. Щит прикрывал тело от случайной стрелы. Встречный ветер трепал, выбившиеся из под шлема, русые с сединой волосы.
Первый же попавшийся на пути кочевник не успел прикрыться щитом, и повис на проткнувшим его копье. Его конь от удара попятился, присев на задние ноги. Радок бросил копье и выхватив меч, продолжил битву. Его дружинники бились зло. Знали, что не выжить им в этой сечи, но старались подороже продать свою жизнь. Вот уже трое остались русичей. Ожесточенно сопротивляясь, они пятились в сторону холма, где стояла сторожевая башня. Еще один пограничник пал под ударами басурманских сабель. Радок рубанул ближайшего кипчака. Шлем не спас вражеского воина. Дико взвыв, степняк рухнул под ноги коня. Но другие уже напирали со всех сторон.
Радок приготовился к смерти, но в этот момент он увидел, как из тумана вылетели русские конники. Они выросли, словно из воздуха и на полном скаку врубились в ряды врага. Впереди, на высоком скакуне, возвышался командир соседней заставы Михайло. Он размахивал своей палицей, круша щиты, шлемы и головы степняков…
Копыта русских коней коснулись воды. Не выдержав, натиска, степняки спасались, спешно переправляясь на другой берег. Вслед им неслись стрелы. Их кони спотыкались об невидимые под водой колья, падали в воду, сбрасывая седоков. Упавших, затаптывали те кому повезло больше.
Еще не остыв от сечи, у леса, там, куда не достигает талая вода, русичи принялись копать мечами могилы для павших товарищей. Другие собирали оружие и ловили разбежавшихся монгольских коней.
Сквозь молочную пелену тумана проникли первые лучи солнца. Подул порывистый ветер. Солнце, вырвавшись из его объятий, всплыло над горизонтом. Два командира соседствующих застав, стояли на холме возле сигнальной башни, всматриваясь вдаль.
- Что же это,- начал разговор Михайло, поигрывая любимой булавой,- как они смогли дойти до самого Белгорода. Неужто южные крепости пропустили их?
Радок угрюмо молчал.
- Думаешь, что предал нас кто?- вновь спросил Михайло.
- Без этого не обошлось,- промолвил Радок,- думаю, что все крепости уже пали. За этими степняками скоро придут остальные. Враг идет великой силою. Не сдержать их нам. Будем отступать к Белгороду. Там воевода решит, что нам далее делать.
Глава 4 На левом берегу Днепра
Чигисит Мункэ был доволен коназом Изяславом. Его экспедиционный корпус в составе тридцати тысячи воинов, почти без потерь прошел южный оборонительный рубеж русичей. Тайными тропами небольшие отряды обходили заставы и неожиданно нападали на них, не давая возможности подать сигнал тревоги. Ни о чем не подозревающие крепости, парой даже не успевали закрыть ворота перед стремительным броском конницы. Города, гарнизоны которых успевали укрыться за стенами, окружали и брали приступом за считанные часы.
Только перед последним рубежом урусов Белгородом, возникли непредвиденные трудности. Передовой отряд нарвался на засаду и был практически весь истреблен. Русичи зажгли сигнальный костер. Но это уже не могло ничего изменить. Больше не таясь орда выплеснулась на широкое левобережье. Мункэ готовился к ожесточенному сопротивлению перед последней русской крепостью, но его не последовало. Белгород оказался пуст. Все воины и население ушли в сторону Киева. Опасаясь засад, монгольский полководец дал команду не преследовать их. Пусть пополнят и так переполненный город и принесут в него панику.
Подождав подхода основных сил, Мункэ не спеша двинулся к Киеву.
В начале ноября во главе гвардии Тургаудов, Мункэ выехал на левый берег Днепра. Перед его взором лежал Киев. У монгольского полководца захватило дыхание. Многочисленные луковки церквей и монастырей сияли золотом в лучах осеннего солнца. Венчал всех громадный купол Софийского собора.
Мункэ даже крякнул от удовольствия, проведя ладонью по тонким усам, и предвкушая богатую добычу. Тот кто мог позволить себе покрывать домов своих богов золотом, обладал огромным богатством.
Но внук Чингисхана был кроме того и опытным полководцем и понимал, что свое добро русичи не отдадут просто так. Он с содроганием рассматривал городские оборонительные линии. На высоких холмах уходили к горизонту дубовые стены в несколько рядов. Огромные валы были испещрены башнями и погостами. Город был разделен на несколько крепостей. Вдалеке, на холме в центре Киева виднелись мощные белокаменные стены кремля.
Вокруг города мухами кружили конные разъезды. Берег был укреплен стругами и шнеками. По еще не замерзшей воде плавно передвигались боевые ладьи, на которых за закрепленными на бортах щитами, притаились лучники.
- Нет,- сам себе сказал Мункэ,- Киев с наскока не взять…
Он в задумчивости продолжал разглядывать мощные городские укрепления. К своему удивлению Мункэ не увидел возле столицы крупных воинских сил. К городским воротам вереницами шли гражданские обозы. На стенах виднелись обычные патрули.
- Нэргуй!- крикнул он командиру Тургаудов. Моментально возле хана возник высокий воин, богатырского телосложения,- лагерь буем развертывать здесь.
Он указал рукой на широкое прибрежное поле, на котором в различных местах были расставлены столбики с красными флажками.
- Что это?- удивленно спросил Нэргуй, указывая на флажки.
- Кто разберет этих урусов,- махнул рукой Мункэ,- может так они размечают наделы, может, ограждаются от злых духов, а может, отдают дань своим богам. В любом случаи они нам не помеха. Вели не трогать их, пусть знают, что я не боюсь гнева их богов и уважаю их.
Тургауд поклонился и повернув коня отправился давать необходимые распоряжения.