– Мое чувство… О нем будет лучше поскорее забыть, когда оно бесплодно и бесполезно.
– Это был не вопрос, а утверждение, – после общения с богом судьбы Буру стал чувствовать себя так, словно сам способен видеть будущее.
– Я знаю, – тот вновь отвернулся к огню.
– Ты давно здесь? – оглядевшись вокруг, спросил Бур.
– Наверное. Я почти сразу же попал сюда… – он горько усмехнулся. – А ведь я так стремился в пустоту, хотел увидеть ее, узнать тайну бездны… И вместо всего этого оказался в пещере… Наверное, я сделал что-то не так.
– А что сказал бог судьбы? Ты говорил с ним?
– Господин Намтар… Да… Он сказал, что моя судьба уже была определена.
– И в чем она?
– Я помощник летописца, – он качнул головой. – Мне следовало бы радоваться…
Почему же мне так горько?
– Наверное, все дело в том, что испытание еще не закончилось… Эта пещера давит мне на душу как камень заклинаний, установленный над местом смерти… – он встал, огляделся.
– Не ищи дверей. Их здесь нет. Я в первый момент, когда попал сюда, обшарил все стены, ощупал их шаг за шагом. Будь здесь лаз, хотя бы крысиная нора – я нашел бы, можешь не сомневаться… – он по-прежнему смотрел на огонь.
– Пламень словно околдовал тебя…
– Нет, вовсе нет. Просто плен не пошел мне на пользу. Я начал боятся подземелий, пещер… Конечно, это не большой грех для караванщика, ведь меня ждет впереди бескрайность снежной пустыни… Но это место… Если бы не огонь, позволяющий душой чувствовать себя на земле, а не под ее поверхностью, я бы, наверно, уже обезумел от ужаса.
– Но ведь должен же быть отсюда выход… – и тут он вспомнил о водных стенах залов бога судьбы. "Может быть, и здесь все так же?" – Сейчас попробуем… – он разбежался…
– Ты что делаешь? – донесся до него удивленный возглас Ри, а затем последовал страшной силы удар и тишина.
Бур очнулся лежавшим навзничь у стены. Голова жутко гудела, перед глазами крутились какие-то круги, все плыло…
– Это была глупая идея, – склонился над ним Ри. – С самого начала было ясно, что камень прочнее твоего лба.
– Да уж… – он сел, прижав ладонь к голове. – Просто я думал, что это не камень…
– Из чего же, по-твоему, еще состоят стены?
– Смотря где. Во дворце Намтара их заменяет вода… Ну и шишку я себе набил…
– Целый рог… Так что теперь тебя можно называть Бур-однорог.
Горожанин усмехнулся, затем скривился, пронзенный резкой болью. Ему самому это стремление пробить лбом стены казалось теперь жутко нелепым и забавным. Особенно если смотреть на все со стороны. И новый смешок сорвался с него с губ.
– Что же нам делать?
– Сидеть и ждать, – Ри пожал плечами. – Что еще остается?
– Чего ждать? Никто не знает, что мы здесь… Господин Шамаш сказал, что мы встретимся у камня, мы же… Мы где-то в подземных владениях госпожи Кигаль.
– Ты сам знаешь – это дворец бога судьбы. Жди.
– Ну, если нам больше ничего не остается… – по-прежнему прижимая ладонь ко лбу, Бур поднялся, доплелся до караванщика, плюхнулся прямо на каменный пол рядом с ним.
Скользнув взглядом по огню, он вдруг усмехнулся.
– Что ты в нем увидел забавное? – спросил Ри. – Расскажи. Посмеемся вместе.
– Да так, ничего. Я просто вдруг вспомнил, что зеркало мира называют еще камнем судьбы…
– Камнем, говоришь? А что, может быть, Шамаш имел в виду именно его. Если так, мы на месте… – но улыбка быстро сбежала с его губ, глаза вновь наполнились болью.
– Глупое зеркало, – процедил он сквозь зубы. – Оно показывает столько всего, и не может отразить одного-единственного образа…
"Где ты, Сати?" – вновь и вновь мысленно повторял он, в надежде, что девушка услышит его, откликнется, пусть не словом, хотя бы мерцанием пламени… …Очутившись в тумане пустоты, Сати облегченно вздохнула.
– Спасибо! – сорвалось у нее с губ слово благодарности, ибо ее душа, наконец, получила то, к чему стремилась.
Глаза закрылись, погружаясь в бесконечность покоя и тишины. Ей казалось, что она лежит на облаке, легкая, как перышко. И ничего вокруг. И ее самой нет. Есть лишь пустота. И покой…
Но что это? Откуда вдруг взялись эти образы, воспоминания? Почему они продолжают преследовать ее даже здесь, не отпуская, не давая примириться со всем миром, и, главное, с самой собой?
Эта гнусная усмешка на ненавистном морщинистом лице старика, его сухие, шершавые руки…
– Нет! – закричав что было сил, она открыла глаза, но вокруг по-прежнему не было ничего, за что могли бы зацепиться мысли и взгляд в стремлении убежать от воспоминаний, которым не было преград, которые надвигались со всех сторон стаей голодных беспощадных серых волков приграничья.
– Нет! Нет! Нет! – она хотела закрыть лицо ладонями, но не почувствовала их, хотела заплакать, но слезы не потекли из глаз. И не было ничего, что могло бы принести облегчение, забирая хотя бы часть боли.
Ей показалось, что за спиной кто-то стоит. Она в страхе обернулась – пустота…
Безумие… Если бы все это происходило до черты, оно бы уже взяло власть над разумом Сати, но здесь не было даже его!
– Великие боги, помогите мне, – зашептала она, – прошу Вас, не оставляйте меня совсем одну с этими мыслями! Прошу вас!
– Сати… – тихий, отрешенный голос, казалось, донесся до нее откуда-то издалека, из-за грани миров, но уже спустя мгновение заполнил собой весь внутренний мир той, к которой он обращался, проникая в самые удаленные части души, вырывая из объятий пустоты.
Караванщица вздрогнула, подняла голову, и увидела…
Богиня предстала перед ней в своем истинном виде. Человеческая оболочка спала, открывая яркое, состоящее из переплетенных воедино потоков множества тончайших стихий тело.
Устремленный на небожительницу взгляд сначала был пустым и безразличным, однако постепенно он стал проясняться, полнясь жизнью и осмысленностью, а затем – удивлением, восхищением, благоговейным трепетом перед тем потрясающим зрелищем, что открылся ее оку.