– Первых повозок, – караванщики и сами не знали, зачем заговорили об этом, – которые уже давно заменили…
В сущности, никто не думал о том, чтобы на самом деле переизбрать хозяина каравана. Просто у них было это право. Все, что они хотели – напомнить о нем, чтобы почувствовать себя свободными.
– Свобода… – криво усмехнувшись, негромко бросил Атен. Но это тихое слово прозвучало для всех громче грома. Вздрогнув, караванщики застыли в напряжении.
Им показалось, что хозяин прочел их мысли. Потом он обратил взгляд на стоявшего чуть поодаль Евсея. – Расскажи им все, – велел он.
Тот медлил. Но вовсе не потому, что не понял, о чем говорил хозяин каравана. Нет, ему все было совершенно ясно. За исключением того, следовало ли это делать.
– Брат, ты уверен…
– Да, – голос Атена звучал жестко и резко, как удар хлыста. Сам же он, повернувшись, зашагал прочь, бросив на ходу дочери. – Ты молча выслушаешь все до конца, после чего пойдешь в свою повозку и будешь сидеть в ней до тех пор, пока от города, который увидели дозорные, до нашего каравана не будет вновь столько же, сколько сейчас!
Мати не смотрела на него, упрямо сжав губы. Ей хотелось проклясть отца. Нынешним утром он очернил все то хорошее, что хранилось в ее памяти. Но, все же, что бы там ни было, он оставался ее отцом. И вообще, она собиралась молчать до конца вечности, зарекшись произнести и слово.
– Мда… – Евсей оглядел собравшихся.
– Рассказывай! – Лина подошла к нему, а вслед за ней передвинулись и остальные караванщики.
– Ну же! – торопили все помощника хозяина каравана, который непонятно почему медлил.
Евсей огляделся, вздохнул, смирившись с тем, что ему придется пойти против своей воли, подчинившись чужой. Но прежде чем рассказывать нужно было кое-что устроить.
– Вот что, – он провел рукой по лицо, тонкой юношеской бородке, понимая в глубине души, что хотя все и принимают его за равного себе по возрасту, но видят-то перед собой вихрастого юнца, – раз караван не остановился, не лучше ли будет и нам продолжать путь? Не хотелось бы отстать.
С ним согласились. В конце концов, говорить можно и на ходу. Мати, бросив взгляд на горизонт и, убедившись, что действительно город недалеко, когда уже виднелся священный холм с вознесенным над ним храмом, открыла рот, чтобы сказать: "Здесь может быть опасно. И лучше не отвлекаться на то, что можно отложить и на потом", – но промолчала, вспомнив о данном самой себе слове – молчать. К тому же… В этот миг ей было все равно, что ждет впереди ее и этот караван.
"Может быть, так и лучше – умереть. Уснуть вечным сном. И ни о чем не жалеть, ни над чем не плакать, больше ничего не терять…" -Итак? – караванщики ловили каждое слово Евсея.
– Мати – Творец заклинаний, – проговорил тот. И над пустыней повисло молчание.
Все пытались понять, что значили эти слова. И не могли. В общем-то, каждое по отдельности они были ясны. Но все вместе они не сочетались, как полушубок караванщика с сандалиями горожанина. Хотя…
– То, что она начала произносить…- девушка поймала на себе чей-то напряженный взгляд и поспешила опустить голову, сжавшись в комок и мечтая лишь о том, чтобы провалиться сквозь землю. – Это было заклинание?
Люди начали вспоминать.
– Что там говорилось?
– "Это край мечты. Только если ты попадешь туда наяву…" – похоже на заклинание места.
– Край мечты… Но почему, если так, Атен остановил ее?
– Думаю… – Евсей глянул на племянницу. То, что он собирался сказать, могло навредить ей. Но если рассказывать, то все. – Следующим словом должно было стать "беда". Ведь так? – Мати кивнула, не понимая, к чему он ведет.
– Проклятье места! – если еще мгновение назад караванщики тянулись к ней, улыбались, подбадривая, то теперь резко отшатнулись в сторону, словно она была больна снежным безумием.
– Думаю, что так, – подтвердил Евсей.
Все расспросы прекратились. Караванщикам нужно было сперва разобраться в услышанном. Понять, прочувствовать, обсудить между собой.
– Творец заклинания…
– Величайший дар…
– Или столь же великое проклятие…
– Она ничего не знала о своем даре, и потому ни в чем не виновата.
– Во всяком случае, теперь ясно, что вдруг нашло на Атена.
– Творцы заклинаний – полубоги.
– Но кто ее отец?
"Как кто? Как…" – Мати переводила взгляд с одного спутника на другого, все меньше и меньше понимая… Нет, конечно, она знала о Творцах заклинаний. О них говорили в легендах. Разное. По большей части – такое удивительное, что в это было трудно поверить.
– Бог. Для того, чтобы говорить на Их языке, нужно принадлежать к небожителям.
"Мой отец хозяин каравана!" – хотелось закричать девушке.
А люди продолжали, видя ее, но говоря так, словно Мати и не было вовсе:
– Понятно, что Атен так разъярился. Столько лет думать, что это твой ребенок, и вот…
– Растить дочь бога – дело святое…
– Да, это так, и, все же, если бы я узнал, что моя дочка… Не знаю, как бы я повел себя. Во всяком случае, в одной повозке с женой точно бы не остался.
– Богам не отказывают, Вал.
– И, все таки, Рани, это измена!
– Бог может принять облик мужа. Власта могла не знать…
– Ладно, хватит! Ни в чем я ее не виню! Мертвую-то! Боги ей судьи… Но Атена понять можно.
– Да, – закивали другие мужчины каравана, в то время как женщины, переглянувшись между собой, вздохнули. Что они могли сказать? Лишь спросить, отводя разговор на шаг в сторону от тропы:
– Интересно, а какой бог…
– Небожителей много. Мало ли… – Евсею совсем не хотелось говорить об этом. И вообще, было пора остановиться.
– Но проклятие места… – сорвалось с губ кого-то из караванщиков.
И вновь над их головами нависло покрывало молчания. Те, слова, что должны были прозвучать после этого, не были сказаны. Но в головы всех, словно по воле кого-то невидимого, скрытого от глаз, пришла одна и та же мысль: "Проклятия от Губителя…" Мати вдруг показалось… Она кожей почувствовала исходившую со всех сторон угрозу и сжалась еще сильнее.
"Вот сейчас меня выгонят из каравана… – подумала она. – И я буду изгнанницей вдвойне – дочь изгнанника, сама изгнанница…" -Было бы правильно…
– Ты тоже подумал об этом?
– О чем? – Евсей насторожился. Что бы там ни было, она была дочерью небожителя, которому… или которой – так считал Атен, по-прежнему видя в Мати свою дочь…
И богу не понравится, если с ней случится что-то плохое. Караванщикам придется быть осторожными, очень осторожными.
– Клятва молчания. В легендах ее приносят все Творцы заклинания. И хранят до тех пор, пока не овладевают этим искусством в достаточной степени, чтобы не нести угрозу.
– Но кто ее научит…
– Бог. Тот, чья она дочь. Так было всегда. Во всяком случае – в легендах.
– Мати? – Евсей, а вслед за ним и все остальные караванщики повернулись к девушке.
Та закивала головой. Она была готова на все, что угодно, лишь бы ее не выгнали из каравана.
– Что ж… – эта клятва и была в молчании. Следовательно, кивка было достаточно.
И, все же, люди остались не до конца удовлетворены. Ведь в караване были не только они, но и их дети. Нужно было что-то еще… Но только что? Что способно защитить от неумелого Творца заклинаний, да еще и рожденного неведомо от какого бога?
Девушка испугалась. Даже сильнее, чем миг назад. "Что еще? Что?" Какая разница? Ей все равно придется подчиниться. У нее просто не было другого выхода. Что еще она могла сделать?
– У нее ничего нет, что мы могли бы взять в залог клятве…
– А золотая волчица?
Мати уже была готова закричать, как кричала в душе: "Нет! Только не это! Я не отдам вам ее!" -Она – священное животное…
– А девочка – полубог.
– Тем прочнее будет клятва.
– Да… Тем более, что волчица для нее дороже всего, даже самой жизни…
– Да…
Слезы. Они заполнили раны ее глаз. Казалось, еще миг – и они прольются. Но тут, за шаг до, казалось бы, неизбежного…