– Кто здесь? – Мати вскинула голову, огляделась вокруг – и с облегчением вздохнула, увидев, что больше не сидит в повозке. Вокруг блистал своим ярким светом полный зелени и цветочных ароматов мир сновидений. Рядом же, на причудливом камне, чем-то походим на трон, восседал Лаль. – А, это ты… – наверное, впервые за все время их знакомства, Мати была даже рада видеть повелителя сновидений.
– Просто чудо какое-то, – поняв это, довольный, хмыкнул Лаль, – знал бы, что чужаки так благотворно на тебя подействуют, давно бы перенес в другой караван.
– Благотворно? – вместо того, чтобы броситься на него с кулаками в приступе ярости, она лишь как-то укоризненно снисходительно взглянула на него.
– А как же иначе! Ты только сейчас начала жить.
– Разве прежде я не жила?
– Нет. Это была не жизнь. Вернее – не жизнь смертного. Это была легенда.
– Мне нравилось жить легендой.
– Может быть. Это занятно. Но не правильно.
– Почему?
– Любой смертный рождается с каким-то предназначением. Большим, маленьким – не важно.
– А разве легенда – не…
– Нет, – грустно улыбнувшись, Лаль качнул головой. – Ты, конечно, можешь мне не верить, но это так.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты – не смертный, ты бог!
– Вот именно – бог. А боги, видишь ли, они всеведущи. Но ты мне все равно не веришь, что бы я ни сказал, как бы искренен ни был при этом.
– Верю – не верю… – Мати вздохнула. – Какая разница?…А я так и думала, что это ты… – вдруг проговорила она.
– Я? – брови Лаль удивленно приподнялись. – Что – я? Будешь снова обвинять меня во всех гадостях мироздания?
– Ты перенес меня сюда.
– В мир сновидений? Конечно.
– Нет! – она начала злиться. – В караван Гареша!
– Вообще-то, если честно – не я.
– Как это? – она так растерялась, что даже забыла возмутиться, обвиняя собеседника во лжи.
– Вот так… – Лаль развел руками. – Мне даже самому странно, как это получилось.
– Как я оказалась в этом караване?
– Да нет, это-то мне как раз понятно. Но вот как получилось, что все произошло не по моей воли. И самое такое, я ведь собирался. Во всяком случае, сделать нечто подобное. Но все раздумывал, куда бы тебя отправить.
– Как это "куда"?! Где еще мне было бы так плохо? Где еще меня могли так расстроить, унизить, оскорбить, обидеть, сделать все возможное и невозможное, чтобы я стала легкой для тебя добычей?!
– Где-где… – проворчал Лаль, а потом и вовсе вздохнул.- Возможностей масса. И куда более подходящих, чем эта, уж поверь мне.
– А если не поверю?
– Ну… – он хмыкнул. – Тогда мне придется объяснять, тратя на это время.
– Разве у нас мало времени? Я ведь только что заснула. Впереди вся ночь.
– Когда ты, наконец, поймешь, – недовольно поморщился бог сновидений, – что в моем краю время течет совсем не так, как на земле! И один миг…
– Здесь может равняться вечности там. Я помню. Но еще я помню, что в твоих владениях все происходит так, как ты того хочешь. И если ты захочешь, все будет наоборот.
– Да, да, конечно, – поспешно закивал Лаль. – А ты цепкая.
– Какая есть. Так в чем дело?
– А дело, – Лаль поднялся со своего трона, подошел к девушке так близко, что она увидела рисунок ночного неба, отразившийся в его глазах, – собственно, в том, что я слишком хорошо знаю, какая ты упрямая. Ты должна быть в безвыходном положении, чтобы сдаться.
– На твою милость. Так ты признаешь, что добивался именно этого?
– Чего? – он вздохнул, умолкнув, несколько мгновений жевал губу, потом продолжал:
– Ты, конечно, видишь во мне причину всех своих бед…
– А в ком же еще!
– Девочка, я никогда не был твоим врагом.
– Как же тогда…
– Я использовал тебя. Да, это правда. Признаю. Но не более того. Смертному, даже если ему покровительствует сам повелитель небес, не поздоровилось бы, угоразди его завести врага среди богов.
– Ты мой враг! – упрямо прошептали губы Мати.
– Думай, что хочешь. Ненавидь меня, если тебе так легче. Но… Х-х. Среди богов есть те, кто любят многих и так же многих ненавидят. Есть же однолюбы и малолюбы.
Так вот, я – одноненавистник. Я ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть только одно существо на свете – мою безжалостно-жестокую сестру. Все, что я делаю – это стремлюсь ей отомстить. Все, чего я хочу – причинить ей как можно больше боли.
Чтобы она поняла, каково страдать. Ради этого я готов делать все, что угодно, творя самые мерзкие дела, становясь в глазах людей… Как бишь говорят эти караванщики, твои новые спутники? "Обманщиком, который немногим лучше Губителя", – он криво усмехнулся, затем, вздохнув, за миг закрыл глаза. – Право же, мне совсем не хочется быть таким.
– Так совершай добрые поступки, а не…
– Ты не поняла, девочка. Я не хочу быть "немногим лучше". Если быть плохим – то самым плохим. Так же и с добром. "Совершай добрые поступки", говоришь ты. Зачем?
Тут мне совсем ничего не светит. Я не дурак и прекрасно понимаю, что с Шамашем мне не сравниться. Да и как-то не особенно хочется. Потому что, попытайся я, мне пришлось бы отказаться от планов мести. А я никогда этого не сделаю. Так что…
Буду пытаться стать хуже Нергала. Тем более что, с твоей помощью, кажется, мне удастся это сделать. Ведь благодаря тебе он становится лучше… – он вдруг умолк, взглянул на нее, спросил: – О чем это я?
– Ты собирался доказать, что ты мог бы выбрать для меня и что-то похуже этого каравана.
– Да, конечно.
– Хуже быть не может!
– О, девочка, девочка! Что ты понимаешь! Обидели ее! Подумаешь! Но посмотри на это иначе. Ты в полной безопасности, среди людей, которые знают, что ты – спутница бога солнца со всем вытекающим из этого. Они боятся Его гнева, а потому не тронут и волоса на твоей голове.
– Не все… – шевельнулись губы Мати, в то время как глаза блеснули алым пламенем злости.
– О, – заметив это, Лаль, довольный, улыбнулся, – как мне знаком этот блеск!
Хочешь отомстить им? За боль, за унижение? Я могу помочь.
– Чего ради ты станешь мне помогать? – недоверчиво взглянула на него молодая караванщица.
– Ну… Почему бы нет? Месть она, знаешь ли, тоже объединяет… В некотором роде.
Так что, – он развел руки, словно говоря: "Прошу. Только пожелай. И эти двое пожалеют о том, что вообще явились на землю людей".
– И… И какую цену ты запросишь за помощь?
– Цена! Ну при чем тут цена! Неужели нельзя ничего сделать просто так? Нет, ты, все- таки, совсем не та возвышенная душа, какой кажешься в первый миг. Торговка – она и есть торговка.
– Я не стыжусь своего пути! – она гордо выпрямила спину, расправила плечи. – Всему есть цена. Просто она не всегда заключена в блеске монет. Что я должна буду сделать для тебя? Стать твоей посвященной?
– Цена… Ладно, давай говорить на том языке, который тебе понятен. Если хочешь что-то продать, ты ведь не станешь запрашивать цену, большую той, которую покупатель может заплатить, верно? Вот и я не собираюсь требовать от тебя ничего невозможного. Да я… В сущности, заплатив эту "цену", ты получишь ничуть не меньше меня!
– Ты хочешь, чтобы я отказалась от снов Матушки метелицы, и приняла…
– Да нет же! – не выдержав, вскричал, всплеснув руками, бог сновидений. – Ну что за глупая девчонка! Оставайся ее рабыней. Если тебе этого хочется!
– Я не рабыня…
– А кто же еще? Если кто-то кому-то служит, он – раб!
– Слуга!
– О, какая огромная разница! Девочка, а ты разве не думала о том, что если не я закинул тебя в этот караван, то единственный, кто это мог сделать, это твоя любимая Матушка метелица?
Мати опустила голову на грудь, пряча глаза. Конечно, ей приходила в голову эта мысль. Но признаться в этом, и кому – Лалю! Нет! Ни за что и никогда!
– Никто другой не стал бы пользоваться для этого сном, – между тем продолжал повелитель сновидений. – Шамаш… Он, конечно, способен на все. Богу солнца подвластны все стихии. Он мог решить, что вдали от того места, где остановился ваш караван, тебе будет безопаснее…