Дэвид видит нас и отталкивается от стены.
— Привет, Виктория, — говорит он. — Миссис Латтимер.
— Айви, — говорю я ему. Судя по выражению его лица, я знаю, что скорее он поселится в
аду, чем назовет меня по имени.
— Привет, — говорит Виктория. — Все в порядке? — голос у нее бодрый и деловитый.
Она не смотрит на заключенных.
— Да, — говорит Дэвид. — Просто ждем вас с документами, чтобы мы могли вывести их
отсюда.
— Прости, мы немного опоздали.
— Это нормально, — Дэвид махает рукой. — Они никуда не денутся. Но это долгий путь.
Чем раньше мы начнем, тем лучше.
— Абсолютно, — говорит Виктория. Она открывает папку в руках. Она вручает Дэвиду
ручку и протягивает ему папку, чтобы он подписал бумаги внутри. Я обращаю свое внимание на
заключенных.
Самый старый, вероятно, ему лет пятьдесят, стоит, опустив глаза. У него под мышками
пятна пота и мокрый лоб. Рядом с ним небольшой, жилистый человек, который напоминает мне
грызуна, потому у него вытянутое лицо и большие передние зубы. Он не вспотевший, но он
быстро дышит. Я слышу его тяжелый вздох. Последний человек — Марк Лэйрд. Я смотрю на
него, и он неуверенно и грустно улыбается. Но этот хитрый, расчетливый блеск в его голубых
глазах выдает его с головой. Он уже присматривается к ситуации, чтобы выяснить, что можно
использовать в свою пользу.
Я не хочу смотреть на него. Но я смотрю в его глаза, и по моей коже бегут мурашки. Я
слышу плач маленькой девочки в своей голове. Но если я отвернусь, он поймет, что я его боюсь.
— Все готово, — говорит Дэвид, и второй охранник выпрямляется. Дэвид просто проходит
мимо заключенных и открывает дверь перед ними. Он выходит прямо на улицу, и яркий
солнечный свет заставляет нас щуриться. Я поднимаю ладонь, чтобы прикрыть глаза.
— Давай, — говорит Дэвид первому заключенному в очереди, пожилому человеку, —
двигайся, — Мужчина медлит всего секунду, прежде чем пойти вперед за Дэвидом. Двое других
следуют за ним. Второй охранник идет за ними и захлопывает дверь. Я опускаю руку. В коридоре
слишком тихо.
Виктория подходит ко мне.
— Ну вот, — говорит она. — Давайте вернемся к работе.
— Ладно, — говорю я тихо. Я только что увидела, как троих мужчин отправили на смерть.
Это не так уж сложно, как должно было быть.
Я иду в заброшенной части парка, когда из-за дерева выходит Келли и кладет руку мне на
плечо. Я даже не удивлена, но все же отстраняюсь.
— Что с тобой и папой случилось? — спрашиваю я. — Всегда скрываетесь.
— Успокойся, — говорит Келли, закатывая глаза. — Папа даже не знает, что я здесь.
— Почему ты здесь?
— Ты была немного нервной, когда мы виделись в последний раз, — Келли делает шаг ко
мне. — Я хотела убедиться, что ты в порядке.
Я фыркнула. Келли была учителем, мучителем, наставником для меня, но
воспитательницей она была очень редко.
— Чего ты хочешь?
— Боже, спрячь колючки, — кривится Келли.
Я останавливаюсь и смотрю на нее, сложив руки на груди.
— Ладно, — говорит Келли, копируя мою позу. — Я хочу знать, что происходит между
тобой и Бишопом Латтимером.
— Что ты имеешь в виду? — я игнорирую вспотевшие ладони.
— Ты вела себя странно в тот день, — Келли пожала плечами. — В тебе было какое-то
нежелание.
— Ты имеешь в виду нежелание убивать кого-то? — спрашиваю я. — Прости, что я не
прыгаю от радости, — я повышаю голос, и Келли делает шаг ближе ко мне.
— Повзрослей, Айви. Ты действительно думала, что это будет легко? — она злиться. —
Это того стоит… И это война… Всегда будут жертвы… — она изучает мое лицо в течение
долгого времени.
Она внезапно охает.
— Ты… ты влюбилась в него? — в ее голосе ужас и отвращение, будто я съела пригоршню
червей или спала в собственной блевотине.
Теплый ветерок колышет деревья над нашими головами, и мне в глаза лезет челка.
— Необязательно любить кого-то, чтобы чувствовать себя плохо от убийства.
— Ты знаешь, что его смерть — это наш успех, — говорит Келли. — Если его отец умрет,
Бишоп примет власть. Ничего не изменится. Они оба должны умереть. Ты это знаешь.
— Я не думаю, что он похож на своего отца. Он…
— Меня не волнует, — отрезает Келли. — Меня не волнует, что ему нравится. Ты тоже не
должна волноваться за него, это эгоистично. Не ставь чувства выше цели и своей семьи, — она
хватает меня за запястье. — После всех этих лет, наша семья наконец-то приблизилась к
управлению. Ты не понимаешь?
— Да, я понимаю, — я вырываю свою руку из ее пальцев. — Я видела, как сегодня выгнали
троих мужчин, — говорю я сквозь зубы. — На это тебе тоже все равно? Разве это не то, против
чего мы будем воевать?
— О чем ты говоришь? — Келли поднимает брови.
Я качаю головой, краснею и понимаю, что сильно устала.
— Забудь об этом.
— Что бы ни происходило с тобой, — говорит Келли, — ты должна помнить, кто ты.
Быстро. Это мы против них, — она нежно сжимает мою ладонь. — Мы твоя семья. Мы любим
тебя. Мы те, кто сделает все для тебя. Не забывай об этом.
— Я никогда не забуду, — говорю я. Трудно говорить, когда в горле ком.
— Ты должна сделать это, Айви, или все развалится. Подумай, как будет гордиться отец,
когда все закончится, — она улыбается мне и отпускает мою руку. — Не ставь Бишопа выше
семьи. Он не сделал бы для тебя то же самое.
Я стою на тротуаре долгое время после того, как она ушла.
Глава 12
Я просыпаюсь, когда на улице темно. Я ложусь на спину, протираю мутные глаза и
пытаюсь понять, что меня разбудило. Сначала я не понимаю, а потом слышу пение птиц за окном
и жужжание вентилятора с потолка. Когда я собираюсь снова лечь на бок и уснуть, то слышу
звуки с кухни. Видимо, Бишоп проснулся раньше, но что-то мне подсказывает, что он хочет быть
осторожным.
Я пугаю его, когда появляюсь в дверях кухни, все еще потирая глаза. Запоздало, я
понимаю, что я одета только в майку и трусы, но я думаю, что он уже все видел.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
Он одет в футболку и шорты. Его глаза скользят по моим голым ногам, а затем
поднимаются к моему лицу. Мне удается не покраснеть.
— Ничего, — говорит он. Он не пытается скрыть открытый рюкзак на столе, но я могу
сказать, что он не хочет, чтобы я заметила его.
— Еще очень рано. Ты можешь вернуться в постель, если хочешь.
— Ладно, — я разворачиваюсь и иду обратно в спальню, но не залезаю в постель. Вместо
этого я одеваюсь, собираю свои волосы в пучок на макушку и жду стука двери. После этого я
выбегаю в кухню, беру кувшин с водой и тоже выхожу на улицу.
Я не считаю, что слежу за ним, но я хочу знать, что он задумал и скрывает от меня. Это
смешно, учитывая, сколько секретов у меня. Но я хочу узнать, что он делает.
Следить за ним сложно. Он идет по тому же маршруту, по которому мы шли к реке, по
крайней мере сначала, но уже в лесу он поворачивает в другую сторону. Я надеюсь, что меня не
слышно из-за шума деревьев, потому что я почти бегу, чтобы не терять Бишопа из виду.
Я начинаю слышать реку справа и знаю, что водоем рядом, но он поворачивает налево,
прямо в спутанные заросли. Я прислоняюсь к стволу дерева на секунду, чтобы отдышаться,
прежде чем отправиться вслед за ним. Я пытаюсь догнать его, постоянно спотыкаясь о корни
деревьев, торчащих из земли, но падаю, приземлившись на правое плечо.
Минуту я лежала на земле, дыша сквозь зубы. Мне не так больно, но кровь все-таки идет,
видимо, я упала на камень. Это с самого начала была плохая идея, но уже поздно отступать назад.