— Он похож на тебя, — прошептал он.
— А волосы и цвет кожи твои, — ответила Айша.
Больше они ничего не сказали друг другу, но это не показалось нам странным. К чему торопиться? Надобность в спешке отпала. Они снова были вместе. Впереди их ждала целая вечность.
Карим в задумчивости смотрел на них, скрестив руки на груди.
Я подошел к Азизу и заключил его в объятия.
— Мой дивный Олень! У тебя все получилось!
— Я в этом не уверен, — прошептал он и отвел меня в сторону, чтобы наш разговор не услышали другие. Только сейчас я заметил, как он мрачен. — Все прошло слишком гладко. — Азиз кинул взгляд на нашего пленника. — Мы прошли по дворцу так, словно на нас были шапки-невидимки. Там никого не было. Когда мы добрались до гарема, стражники, не говоря ни слова, поклонились Кариму и расступились в стороны. Мы отперли клетку, она оказалась в точности такой, как он описал, забрали женщин с ребенком и ушли. Айша и Джанифа, естественно, не ожидали нашего появления. Сестра вообще не хотела никуда идти с Каримом, пока я не показал, что приставил к его телу нож. Никто не пытался нас преследовать. Такое впечатление, будто нас ждали.
У меня мурашки пробежали по коже. Я глянул на Паладона, который все еще стоял на коленях перед сыном. Айша расхохоталась, когда Паладон сунул руку в карман и вытащил оттуда вырезанную из дерева игрушечную лошадку. Наверное, он сделал ее уже давно и с тех пор таскал с собой, мечтая о дне, когда подарит ее сыну. По щеке Паладона сбежала слеза, когда он увидел, как глаза Ясина расширились от восторга. Потом мой друг, будто очнувшись ото сна, вспомнил о нас и о том, что мы его ждем. Он встал, подошел к Кариму и пожал ему руку. Я краем уха услышал, как мой друг сказал что-то о «законах чести, которые чтут даже враги». Я в этот момент уже выскочил из комнаты и заспешил по тоннелю, а за мной бежал Азиз.
Поручив Давиду охранять Карима, Лотар вернулся сторожить дверь, которая выходила на лестницу, что вела наверх во дворец. Я спросил, не слышал ли он чего-нибудь подозрительного. Рыцарь покачал головой. Затем я отправился к Танкреду, который стоял у двери наружу и задал ему такой же вопрос. Танкред тоже ответил на него отрицательно. Тогда я велел ему чуть приоткрыть дверь и выглянул — никого и ничего не видать, кроме кустов, покачивавшихся на легком ветерке, и огней города под нами.
— Будь начеку и держи лук наготове, — велел я ему.
— Так никого же нет, — пожал плечами Танкред.
— Просто мы никого пока не видим. Это не одно и то же. Оставайся настороже. Если вдруг что не так, немедленно нас предупреди.
— Думаешь, мы в ловушке? — прошептал Азиз.
— Не знаю, — покачал я головой.
Когда мы добрались до двери в комнату, я вытащил из ножен кинжал. Встав за спиной Карима, я прижал острие к сонной артерии.
— На колени, — приказал я, — медленно.
Паладон в изумлении уставился на меня.
— Что ты делаешь, Самуил? Он же сдержал свое слово.
— Да, он вернул Айшу с ребенком и Джанифу. Однако не сказал нам, что собирается делать дальше. Паладон, нам надо немедленно уходить. Мне кажется, он с самого начала водил нас за нос.
Я вытащил кляп изо рта Карима. Альморавид с презрением взглянул на меня.
— Где на нас устроили засаду? Твои воины знают о тропе?
Карим ничего не ответил.
— Паладон, уведи отсюда женщин и ребенка. Им лучше не видеть того, что сейчас будет.
Мой друг кивнул. Сейчас командиром стал я.
— Давид, бери лук и ступай к Танкреду, — продолжил я. — Азиз, видишь, куда упирается мой кинжал? Приставь туда свой. Вгонишь его на полпальца, и Карим — мертвец.
Как только Азиз занял мое место, я обошел нашего пленника и посмотрел в его спокойное лицо.
— Итак, уважаемый, ты альморавид и не боишься смерти. В раю тебя ждут гурии. И все же я повторю вопрос. Где нас ждет засада?
— Алля иляха илляЛлах, Мухаммада-р-расулюллах… — забормотал Карим мусульманскую молитву.
— Ты совершенно напрасно готовишься к смерти, уважаемый. Я, как и Паладон, великодушен, но при этом я еще и хирург, и мне нравится мое дело. Если ты не ответишь на мой вопрос, я позабочусь о том, чтобы ты полностью утратил интерес к женщинам в этой жизни, а после смерти, оказавшись в раю, стал посмешищем для девственных гурий, ибо они тебе будут без надобности. — Сказав это, я принялся разрезать на нем бурнус. — Итак, Карим, отвечай, где готовится засада?