— Там внутри отверстие, которое ведет в пещеру под нами. Есть и лестница, вот только чтобы по ней спуститься требуется определенная сноровка… — Пинсон замялся. — Вы уж извините, донна Хуанита, но мы тут потолковали и решили спускать детей и… слабых на веревке, которую оставили тут солдаты.
— Это вы на меня намекаете? — грустно рассмеялась Хуанита. — Я, между прочим, только что человека убила. Первый раз в жизни. А теперь вы собираетесь обвязать меня веревкой, словно свинью, и заставить болтаться в воздухе? Знаете что, спустите-ка меня первой. Я старая, меня не жалко. Вдруг веревка хлипкая? Если она лопнет, пусть уж лучше я переломаю себе кости.
— Вам не о чем беспокоиться, веревка крепкая, — успокоил ее Пинсон. — Первой отправим Марию. У нее будет фонарь. А потом вас. Ей потребуется ваша помощь, когда мы станем спускать детей.
У них ушел час, чтобы переправить всех вниз. Бабушку Хуаниту и детей удалось доставить в пещеру без всяких происшествий. Пинсон почувствовал, как его сердце сжалось от нежности, когда он увидел лицо внука, залитое неярким лучом фонаря, который направляла снизу Мария. Томас, прежде чем исчезнуть во мраке, весело крикнул:
— Не бойся, деда! Если что, когда будешь спускаться, я тебя внизу подхвачу.
После того как все дети оказались внизу, дело пошло быстрее. Веревку отвязали, а вместо нее снова закрепили лестницу, по которой стали слезать женщины. Лестница раскачивалась, и бедняжки взвизгивали от страха. Гулкое эхо их криков разносилось по мечети. Мария, как могла, их успокаивала и подбадривала. Ей вторила бабушка Хуанита, которая, в отличие от рыжеволосой красавицы, не скупилась на выражения.
И все же спуск занял гораздо больше времени, чем изначально полагал Пинсон. С каждой потраченной секундой увеличивался риск того, что исчезновение заложников обнаружат. Что, если один из солдат заглянет в собор или Огаррио решит разместить в храме раненых? Тогда все пропало.
Имелся и еще один повод для беспокойства. Чтобы осветить путь до гробницы Паладона, заложники взяли тонкие церковные свечи, но, во-первых, они быстро сгорали, а во-вторых, их и без того осталось немного, поскольку большую часть успели сжечь за ночь. И вот теперь тридцать человек — мужчин, женщин и детей — должны были пройти по погруженному во тьму тоннелю, полному расселин и ям. Одного фонаря им будет явно недостаточно. Кроме того, его яркость заметно уменьшилась. Это означало, что батарейка скоро сядет.
Им нужны лампы или факелы, вроде тех, что использовали во времена Паладона и Самуила. Надо найти какой-нибудь горючий материал, а потом поджечь его. У Марии ведь есть зажигалка.
— Сеньор Гарсия, — повернулся Пинсон к бывшему мэру, — как вы думаете, старые рясы и саваны на скелетах хорошо горят?
— Еще как, — отозвался старик. — Если честно, когда мы шли по некрополю с Хуанитой, я боялся, что от свечей в наших руках может начаться пожар.
— Как думаете, у нас получится сделать из этого добра факелы? Сколько они будут гореть?
Судя по лицу Эктора, он понял, к чему клонит Пинсон.
— Боюсь, не очень долго. Вот если бы у нас была смола, тогда другое дело. Впрочем, сойдет и масло. Хотите, я вернусь в собор и поищу в ризнице? Вдруг там осталось миро. Посмотрим, может, оно и сгодится.
— На это уже нет времени. Давайте я сперва спущусь, вдруг удастся найти что-нибудь подходящее внизу. Надежды на это немного, однако, возможно, то, что нам нужно, есть в пещере.
Пинсон думал о бочках с маслом, которые Паладон оставил у стены. Если верить Самуилу, то они по-прежнему должны стоять там. Но осталось ли внутри них хоть что-нибудь по прошествии стольких лет?
— А нам пока что делать? — спросил Эктор. — Снять одежду со скелетов?
— Да, чтобы ее было как можно больше. Кидайте ее сразу вниз. И еще берцовые кости, будем оборачивать тряпье вокруг них. Так и получатся факелы.
— Мигель, Хуан, Педро, за мной! — крикнул Гарсия, когда Пинсон уже принялся спускаться по лестнице.
Пинсон быстрым шагом направился к михрабу. Мария с фонариком в руках подсвечивала ему дорогу. Когда дверь пришла в движение, девушка ахнула от изумления.
— Скорее, иди первой, — поторопил ее профессор, — я сразу за тобой.
Оказавшись в пещере, Мария застыла. Луч фонарика выхватывал из темноты стол, на котором лежала пачка пергамента и перо.
— Энрике, неужели это…
— Да, — отрывисто произнес он, — именно тут Самуил и писал свою книгу. Я тебе все покажу, но сперва посвети, пожалуйста, туда. Да-да, направь фонарик на бочки.
Первая оказалось пустой. Вторая и третья — тоже, но в четвертой что-то блеснуло. Силясь сдержать волнение, профессор сунул внутрь руку. Бочка как минимум на две ладони была полна драгоценным маслом. Пинсон кинулся к другим бочкам, срывая с них крышки. В некоторых тоже обнаружилось масло, одна и вовсе оказалась заполненной горючей жидкостью почти наполовину. Однако смолы нигде не было, а он так надеялся ее найти.