Мои глаза округляются.
– За меня? У меня все отлично.
Наама фыркает.
– Ну конечно. Безусловно, проводить свои дни в этом огромном и прежде всего холодном здании – просто потрясающе занимательно.
– Это здание – мой дом, – отвечаю я. – А вечером придут Тициан, Кьяра и Кассиэль.
– Мы знаем. – Сэм окидывает Нааму мрачным взглядом. – Ты пригласишь нас войти или нам уйти? – Он слегка улыбается, поднимая корзину в руках. – Мы принесли кое-что из еды. Очень хотели прийти к тебе в гости.
Судя по всему, ангелы пытаются меня откормить. Не знаю, что мне с этим делать, но их забота меня трогает.
– Конечно, вам не надо никуда уходить. Я рада, что вы пришли.
И я действительно рада, меня саму это удивляет. Я скучаю по этой дружеской компании.
Улыбка Сэма становится шире, и он, кажется, чувствует облегчение.
Поднявшись в квартиру, Наама бродит по ней. Она похудела и побледнела с нашей последней встречи. Наверняка уже через пару минут девушка спросит у меня разрешения пойти в комнату Алессио. Я пока не могу преодолеть себя и зайти туда. Все осталось так же, как и было при нем. Я убралась во всем доме, но только не в его комнате. Как будто он еще вернется. Это глупости, но я не хочу стирать Алессио из своей жизни. Когда я прихожу сюда утром, я представляю себе, что он еще спит. А вечером, когда ухожу, я делаю вид, что он остался в больнице у Пьетро. Это самообман, и он работает плохо.
Я прикусываю губу, потому что к моим глазам подступают слезы. Я обмениваюсь взглядами с Сэмом, который тоже беспокоится о Нааме. Он распаковывает деликатесы, которые ангелы принесли с собой. Пироги с сыром, кусочки дыни и клубника, мясо на шпажках, помидоры и свежеиспеченная фокачча[4] с оливками. По сути, эта еда – просто издевательство над страданиями моих собратьев-людей.
– Я принес чуть больше, чтобы ты могла дать Тициану что-нибудь с собой, – смущенно поясняет он. – Для семьи, у которой он живет. Возможно, они обрадуются этому.
Я тронута и тут же вспоминаю о сыне, которого он потерял. Вероятно, поэтому Сэм интересуется тем, как дела у моего младшего брата. Оба невинных мальчишки были вовлечены в войну, которая их не касается. Но во время войн так и происходит: страдают невинные.
– Большое спасибо. Он, может, и живет там, но приходит ко мне каждый вечер.
– Это хорошо, – говорит Сэм, усаживаясь на стул, пока я достаю тарелки из шкафа. – Люцу не нравится, что ты так часто остаешься с Кассиэлем наедине, – нерешительно говорит ангел. – Он задается вопросом, чем вы с ним занимаетесь.
Я удивленно поднимаю брови.
– Как чем? Мы кувыркаемся на шелковых простынях.
Наама выдвигает из-за стола стул и садится на него.
– Я с радостью передам ему эту информацию. Лишь для того, чтобы посмотреть на его лицо. – Она злобно улыбается. – А что вы на самом деле делаете?
– Мы с Кьярой, это подруга Тициана, часто читаем или сортируем книги в библиотеке. Кассиэль тренируется с Тицианом. Мне хоть и не нравится это, но Тициан пообещал, что не будет сражаться на арене. Кроме того, он очень талантлив, и от этого безмерно счастлив.
– Я тоже мог бы с ним потренироваться, – предлагает Сэм. – Кассиэль, конечно, сражается неплохо, но…
Я скрещиваю руки на груди.
– С чего это? Потому что ты мой друг или потому что Люцифер отправил тебя сюда в качестве шпиона? Откуда он вообще знает, что я прихожу сюда каждый день? Он разве не в Париже? Там же ищут ключ.
Наама тянется за куском хлеба.
– Люцифер знает все, кроме того, что мы приходим к тебе в гости, – говорит она между делом. – Он запретил нам. Каждый вечер Люц возвращается из Парижа и просит нас докладывать о каждой мелочи. О том, когда Кассиэль отводит тебя в библиотеку, как долго ты там находишься и кто приходит к тебе в гости.
Люцифер каждый день возвращается сюда? Неужели он не может выдержать ни единого дня без моей красивой сестры в своей постели? Жгучее чувство ревности ни капли не ослабло за все эти дни. Это просто унизительно. Я не хочу испытывать ничего подобного.
– Но, очевидно, его запрет вас не заботит, – говорю я равнодушно, доставая два стакана из шкафа и ставя кувшин с лимонадом на стол.
– Он может указывать нам, на каком фронте сражаться, – говорит Семьяса. – Но не может решать, с кем нам дружить, а с кем – нет.
Я наливаю лимонад в их стаканы, и мы чокаемся.
– За дружбу, – говорю я, и они повторяют эти слова. Мне бы хотелось ничего от них не скрывать. Чувствовал ли себя Кассиэль так же, когда не помог мне? Правильно ли это – предавать своих друзей ради высшей цели или ради того, что считаешь правильным? Я понятия не имею, что мы можем сделать для того, чтобы предотвратить открытие врат рая. Теперь, когда Альберта умерла, я должна обсудить это со своей матерью. Мне не нравится то, что я зависима от ее решения. Может быть, мне удастся уговорить Кассиэля разрешить мне посетить Пьетро. Но позволит ли он мне пообщаться с ним наедине? Наверняка приблизить меня к ангелам в качестве ключа было только первым его шагом. От бездействия я нервничаю.
4
Фокачча – итальянская пшеничная лепешка, которую готовят из различных видов теста – либо дрожжевого, которое является основой для пиццы, либо пресного сдобного.