========== Глава 1. ==========
Никто больше не носит белые свадебные платья, белую ткань слишком трудно найти, да и шить столько платьев будет проблематично. Даже в такой день, как сегодня, когда сын нашего лидера станет одним из женихов. Видимо, и он не достаточно особенный, чтобы жениться надевушке, одетой в белое.
— Стой, — говорит моя сестра из-за моей спины. Ее холодные пальцы вызывают мурашки на моей спине, пока она пытается застегнуть молнию на моем светло-голубом платье. Сегодня день моей свадьбы, а не ее, но она нервничает в сто раз сильнее.
— Есть, — она застегивает молнию. — Развернись.
Я медленно поворачиваюсь, приглаживая руками мягкий материал. Я не привыкла к платьям. Мне не нравится, что я чувствую себя голой, и то, что я не могу дышать из-за плотного
лифа. Как будто читая мои мысли, глаза Кэтрин перемещаются вниз.
— Твоя грудь больше моей, — говорит она с ухмылкой. — Но сомневаюсь, что он будет жаловаться.
— Заткнись, — говорю я. Я не думала, что буду так нервничать. Я была готова к дню свадьбы. Я готовилась к нему на протяжении последних двух лет. Но теперь, когда он настал, я не могу остановить дрожь в пальцах. Я не знаю, смогу ли я сделать это, но я также знаю, что у меня нет выбора.
Кэтрин протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.
— Все будет хорошо, — говорит она твердо. — Да? Ты знаешь, что делать.
— Да, — говорю я, закатывая глаза.
Она смотрит на меня с поджатыми губами. Она злится, что я поеду на место, которое, по праву, должно было принадлежать ей.
— Девочки! — кричит отец с первого этажа. — Время!
— Иди, — говорю я Кэтрин. — Я сейчас спущусь.
Мне нужна одна минута тишины, последний шанс осмотреть комнату, которая никогда небудет моей снова. Кэтрин оставляет дверь приоткрытой, и я слышу нетерпеливый голос отца снизу.
На моей кровати видавший виды чемодан, с обломанными колесами. Я обхожу свою кровать, понимая, что я больше никогда не посплю на ней, смотрю на зеркало, понимая, что
больше никогда не расчешу волосы перед ним. Я закрываю глаза, когда появились слезы, и делаю глубокий вдох. Когда я открываю глаза снова — они сухие. Я выхожу из комнаты и не
оглядываюсь.
Свадебные церемонии проводятся во второе воскресенье мая. Иногда в эти дни идет дождь.
Но сегодня день спокойный, на ярко-голубом небе мягкие облака. Идеальный день, чтобы стать женой. Но когда я иду в здание Мэрии, все на чем я могу сфокусировать внимание, — бешеные удары моего сердца и капельки пота, стекающими между лопаток.
Мой отец и Кэтрин идут по обе стороны от меня, будто боятся, что я сбегу. Я даже не пытаюсь их разубедить. Задев своей рукой мою, отец берет сжимает мою ладонь. Он не делал этого с тех пор, как я была маленькой, и я настолько пугаюсь, что запинаюсь на ровном месте, но он помогает мне не упасть. Учитывая то, что это так редко случается, я рада его прикосновению.
Однако, он делает это не для того, чтобы успокоить меня. Когда твоя судьба предрешена, думать о чувствах нет времени. Он делает это для того, чтобы напомнить мне, что я должна быть сильной, и ему это удается.
Или, может, я просто себя обманываю.
— Мы гордимся тобой, — говорит он, сжав мою ладонь почти до боли. — У тебя все получится.— Я знаю, — отвечаю я, глядя впереди себя.
Здание Мэрии находится в конце квартала и я вижу других девушек и их родителей, поднимающихся по ступеням. Они, наверное, нервничают, желая знать, выйдут ли они сегодня замуж или вернутся домой. Меня тревожит другое. Я знаю, где я буду сегодня спать, и это точно будет не моя постель.
Когда мы выходим на тротуар перед зданием Мэрии, люди начинают поворачиваться, улыбаясь моему отцу и протягивая для пожатия руку. Несколько женщин улыбаются мне и говорят, как хорошо я выгляжу.
— Улыбайся, — шепчет Кэтрин мне на ухо. — Перестань хмуриться.
— Если это так просто, почему ты сама не попробуешь? — отвечаю я тихо, но все равно вымученно улыбаюсь.
— Я бы с удовольствием, — говорит она. — Но мне не повезло. Теперь ты должна сделать это за меня.
Значит, она все-таки завидует и злится, что у нее отобрали то, для чего она была рождена.
Я поворачиваю голову, ожидая увидеть холод в ее глазах, но она смотрит на меня почти с нежностью, которую я так редко вижу.
Она — практически копия нашего отца, у нее его шоколадного цвета глаза и темно-каштановые волосы.Мне всегда хотелось быть похожими на них, а не иметь эти белокурые волосы и голубые глаза, которые я унаследовала от нашей давно умершей матери. Но какими бы мы ни были разными, глядя на Кэтрин, я всегда видела более сильную, более дисциплинированную версию себя.
Мы следуем за всеми невестами в здание Мэрии. Вокруг меня, все девушки одеты в платья светлых оттенков, некоторые даже держат в руках небольшие букеты цветов, а большинство из них, как и я, идут с пустыми руками. Нас собрали в одном из залов с установленной сценой, закрытой тяжелым занавесом. Я знаю, что по другую сторону этого занавеса сейчас собираются парни.
Потенциальные невесты сидят в первых рядах, а родственники женихов и невест позади. А на сцене, как и всегда, сидят Президент Хеддок и его жена. Даже то, что их собственный сын сейчас находится за занавесом, не меняет их статуса.
Перед тем, как занять свое место, отец последний раз сжимает мою руку, а Кэтрин целует меня в щеку.
— Удачи, — говорит она. Может, если бы моя мать была бы сейчас жива, она бы обняла меня и дала бы мне дельный совет, вместо этой банальности.
Я сажусь на свободное место в первом ряду, избегая зрительного контакта с президентом Хеддоком и девушками, сидящими по обе стороны от меня. Я смотрю на занавес, когда девушка
рядом со мной касается моей руки.
— Возьми, — говорит она. — Возьми одну и передай дальше.
Я делаю, как она говорит, отдавая стопку программ девушкам слева от меня. Одна и та же программа, которую раздают каждый год. Только цвет бумаги и имена внутри меняются.
В этом году программа розовая, на обложке слова «Свадебная церемония», а под ними — сценарий этой церемонии. На первых двух страницах — история нашей «нации». Лично я думаю, что смешно называть город с населением меньше десяти тысяч человек нацией, но моего мнения тут никто не спрашивал.В истории написано о войне, которая уничтожила мир, последовавшие за этим наводнения, засухи и болезни, которые практически истребили нас. Но мы встали с колен, измотанные войной, остались в живых и нашли друг друга в этом обширном, пустынном месте, чтобы начать заново.
Бла, бла, бла. Однако, наша новая жизнь тоже началась с конфликта и даже унесла несколько жизней, пока две стороны не договорились о том, кто будет править.
Победила сторона, главой которой был отец нынешнего президента Стоика Хеддока. Однако, проигравшие, во главе с моим дедом Сэмюэлом Хофферсоном, были прощены и приняты в ряды жителей.
Я читаю, едва сдерживая рвотный рефлекс. Именно поэтому мы организовываем свадьбы.
Те, кто проиграли, отдают своих шестнадцатилетних дочерей в жены сыновьям победителям. В ноябре проходит вторая часть свадеб, где под серым зимним небом сыновья проигравших женятся на дочерях победивших, но эти церемонии обычно более угрюмые, потому что их ненаглядных дочерей заставляют выходить замуж за парней из низшего класса.Организованные браки достаточно двояки. С одной стороны, практическая цель: люди не живут так долго, как раньше, до войны. И наличие здорового потомства гораздо важнее. А с другой стороны, все прагматично. Отец президента Хеддоков был достаточно умен, чтобы понимать, что мир длится только до тех пор, пока у проигравшей стороны все еще есть что терять.
Выдавая замуж их дочерей за своих парней, он гарантировал, что проигравшие подумают десять раз прежде, чем устраивать восстание. Одно дело истребить врага, но совсем другое, когда у этого врага — ваша дочь, или когда человек, которого вы убиваете, является вашим собственным внуком. До сих пор эта стратегия работает, мы живем мирно уже два поколения.