В комнате жарко, даже при открытых дверях. Маленькая капелька пота стекает по моей шее, я вытираю ее, приподняв волосы. Кэтрин сделала все возможное, чтобы они выглядели прилично, но у меня густые и непослушные волосы, и я не думаю, что ей удалось сделать то, что она на самом деле хотела.
Девушка справа улыбается мне.
— Твоя прическа в порядке, — говорит она. — Очень красивая.
— Спасибо, — отвечаю я. На ее рыжей голове красуется венок из тусклых желтых розочек, но листья на нем уже начинают вянуть от жары.
— Это мой второй год, — шепчет она. — Мой последний шанс.
Если тебе не подбирают пару на твои шестнадцать лет, тебя вносят в список еще раз на следующий год.
Это также происходит тогда, когда девушек больше, чем парней, или наоборот, чтобы дать каждому шанс найти своего партнера. Если после двух попыток вам так и не подобрали пару, вы можете выйти замуж за кого-то по своему выбору. Или, если вы женщина, вы можете подать заявление на работу медсестрой или учителем. Все мужчины, и женатые и не женатые, работают. Когда женщины замужем, они должны быть дома и рожать детей.
— Удачи, — говорю я девушке, хотя, по моему, остаться без пары не так уж и страшно.
Одно я знаю точно, мне это не грозит. Мое имя было добавлено в конверт сразу же после того, как имя Кэтрин оттуда вынули.
У остальных девушек в зале есть хотя бы возможность быть подходящей парой своему мужу, после всех интервью и тестов на личность, которые они проходили.
— Спасибо, — говорит она. — А я тебя знаю. Мой отец когда-то познакомил меня с твоим.Я не отвечаю, а перевожу свое внимание обратно на сцену, где занавес начинает шевелиться. Сделав глубокий вдох носом, я медленно выдыхая через рот.
Со сцены к подиуму подходит мужчина. Он заметно нервничает, переводя свой взгляд от аудитории к президенту Хеддоку и обратно.
— Дамы и господа, — говорит он. Его голос обрывается на последнем слоге, и по залу полетели смешки. Мужчина прочищает горло и пытается снова. — Дамы и господа, мы собрались
здесь сегодня, чтобы отпраздновать свадебные церемонии молодых людей.
Их союзы представляют собой лучшее, что может предложить наша маленькая
нация, а также символизируют мир, за который мы боролись и которого добились вместе.
Человек, произносящий речь, часто меняется, но речь остается такой же. Она грустная и в то же самое время нелепая.Рыжеволосая девушка рядом со мной сжимает руки так крепко, что ее суставы белеют, а носок ее туфли начинает отстукивать нервный ритм по полу.Человек на подиуме махает кому-то
рукой за кулисами, и занавес медленно начинает двигаться в сторону. По залу раздается металлический скрежет, от которого у меня сводит зубы. Те парни, которых видно первыми, заметно нервничают. Они не могут стоять спокойно, качаются вперед-назад, засовывают руки в карманы брюк и вынимают их оттуда. Низкий темноволосый мальчик, который выглядит больше на двенадцать, чем на шестнадцать лет, пытается сдержать хихиканье и опускает подбородок на
грудь, но его плечи все еще прыгают от смеха. Я рада, что он не будет моим.
Они поставили того, кто будет моим, прямо в середине. Он выглядит старше остальных, что имеет смысл, учитывая его возраст.В свои восемнадцать, он на два года старше всех остальных, но я не уверена, что дело только в возрасте. Я не помню, чтобы он когда-то выглядел, как мальчишка. Вокруг него всегда присутствует какое-то гравитационное поле. Он не нервничает. И я не могу представить его, хихикающим над чем-то. Его холодный, безразличный и слегка изумленный взгляд, направлен вперед. Он даже не смотрит в мою сторону.
Он должен был стоять здесь два года назад. Он был предназначен для Кэтрин, но за день до их церемонии мы получили уведомление, что он не будет принимать участие в свадебной церемонии, пока ему не исполнится восемнадцать, и о том, что замуж за него выйду я.Наверное, такое поведение приемлемо, когда ты сын президента. В качестве утешительного приза, они позволили Кэтрин убрать свою кандидатуру из списка невест. Конечно же, она воспользовалась этой возможностью, от которой я бы сейчас и сама не отказалась.
— О, боже мой, — восклицает рыжая девушка, переводя на меня свой взгляд. — Тебе так повезло!
Я знаю, что она говорит это искренне, и пытаюсь улыбнуться, но мои губы отказываются повиноваться. Человек на подиуме передает слово жене президента, миссис Валке Хеддок. Она
из тех женщин с темно-каштановыми волосами и средними формами, которые всегда заставляют мужчин провожать их глазами, куда бы они ни пошли, но ее голос резок и даже холоден.
— Как вы все знаете, — говорит она. — Я буду называть имя жениха, который будет выходить вперед, а затем вскрою конверт с именем девушки, его будущей жены, — она окидывает нас взглядом. — Как только ваше имя будет названо, пожалуйста, поднимайтесь на сцену. Если по окончании церемонии ваше имя не назовут, это означает, что комитет решил, что вы не подходите ни одному из молодых людей в этом году, — она одаривает нас мимолетной улыбкой. — Конечно же, в этом нет ничего позорного.Однако, все знают, что это не так. Никто никогда не говорит об этом, но все знают, что если девушке не подбирают партнера, это полностью ее вина. Всегда виноваты девушки.
Первое имя — Люк Аллен. Он блондин, с россыпью веснушек на носу, похожих на
коричневый сахар. На мгновение его глаза широко раскрываются, когда миссис Хеддок разрывает конверт с его именем и вытаскивает бежевого цвета карточку.
— Эмили Торн, — произносит она.
Я слышу шуршание позади себя и возбужденный шепот, и поворачиваю голову. Крошечная девушка со светло-каштановымм волосами пробирается через девушек, сидящих в ее ряду. Она
слегка спотыкается, поднимаясь по лестнице на сцену, и Люк торопится вперед, чтобы взять ее за руку. Некоторые из девушек позади вздыхают, будто это величайший романтический жест, который они когда-либо видели, в то время как я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Люк и Эмили неловко стоят рядом, бросая друг на друга взгляды, пока их не просят отойти к краю сцены, чтобы можно было объявить следующую пару.
Спустя несколько часов остается только один конверт, не смотря на то, что в зале все еще сидит много девушек, в том числе и рядом со мной. Рыжая девушка начинает плакать, когда миссис Хеддок поднимает последний конверт. Мне хочется сказать ей, чтобы она радовалась, что идет домой сегодня. И что теперь у нее есть шанс понять, что она на самом деле хочет от жизни. Но я знаю, что она пропустит мои слова мимо ушей, поэтому я даже не пытаюсь.
Миссис Хеддок смотрит на своего мужа, который подходит к ней на подиум. Он высокий мужчина, сразу видно откуда это у его сына. У него темные волосы с проседью на висках. Его бледно-зеленые глаза просматривают толпу и задерживаются на мне. Я начинаю дрожать, но смотрю ему в глаза.
— Сегодня особенный день, — говорит он. — Даже более особенный, чем обычно.Несколько лет назад, после войны, в нашем обществе шли разногласия по поводу того, как мы
должны восстановить нашу жизнь. В конце концов, обе стороны смогли прийти к соглашению.
Интересно, как он превратил войну в разногласие, а навязанное мнение в соглашение. Он всегда умел мастерски подбирать слова и искажать истории, которые он нам рассказывает.
— Как вы все знаете, мой отец, Александр Хеддок, возглавлял группу, которая, в конечном итоге, пришла к власти. Вы также знаете Сэмюэла Хофферсона, выступавшего против
него, но который со временем согласился с мнением моего отца.
Это ложь. Мой дедушка никогда не соглашался с Хеддоками. Он хотел
демократию, чтобы люди могли голосовать и выражать свое мнение о своей жизни. Он провел годы, помогая и управляя постоянно растущей группой выживших, пока они не нашли это место. И затем все это было отобрано Александром Хеддоком, который хотел династию для себя и своих потомков.