Мы заходим внутрь, и я скидываю свои ботинки. Я злюсь, и один со всей силы врезается в стену. Иккинг смотрит на меня, подняв брови.
— Я не могу поверить, что ты помогаешь ему, — говорю я.
— Это просто черепица.
Я ненавижу, как небрежно он говорит.
— Ну и что? — спрашиваю я. — Мы не должны помогать ему.
Иккинг не отвечает и достает из холодильника бутылку воды. Я смотрю на его спину в течение секунды, затем топаю в ванную, захлопнув за собой дверь.
Я принимаю долгий, холодный душ. Когда я выхожу из душевой кабинки, в доме тихо, и я слышу слабый стук с соседнего участка. Может, Вселенная сжалится надо мной, и Сэм вгонит
себе в руку гвоздь.
Я кутаюсь в полотенце и встаю перед зеркалом. Мое лицо загорело.Я по-прежнему выгляжу так, как обычно, но чувствую себя иначе.
Я дочь моего отца. И сестра Кэтрин. И всегда такой буду. Но я начинаю влюбляться в Иккинга.
Я сползаю по стене ванной и утыкаюсь лбом в колени. Если бы замуж вышла Кэтрин, она никогда не позволила бы этому случиться. Ее преданность делу была бы непоколебимой. А я смотрю на лицо Иккинга и представляю лицо мальчика, который помогает умирающим.
Я сижу там до тех пор, пока не замерзаю. Я надеваю чистые шорты и футболку и делаю пучок из мокрых волос. Я не уверена, но мне кажется, что сегодня моя очередь готовить. Из кухни я все еще слышу стуки с улицу и голоса Сэма и Иккинга.
Когда я наклоняюсь к холодильнику, чтобы посмотреть, какие продукты у нас есть, я слышу крик. Пронзительный крик. Я оставляю дверь холодильника открытой и бегу на улицу.
Сэм лежит на земле в своем дворе, а на его ноге камень, похожий на плиту. Он не
движется. Я смотрю на Иккинга, который, стоя на краю крыши, смотрит на Сэма.
Позади него солнце, поэтому я не вижу его лицо, но что-то в его позе говорит мне стоять на месте.
Я стою у забора, не зная, что происходит, и наблюдаю, как Иккинг спускается по лестнице. На лице Сэма
кровь, а нога неестественно выгнута: я вижу дырку на его штанине и кость, торчащую из ноги.
— Тебе нужна помощь, — говорю я Иккингу. Мередит нигде не видно.
— Подожди, — говорит Иккинг, глядя на Сэма, который начинает шевелиться. Иккинг говорит так же спокойно, как всегда. Даже слишком спокойно.
Сэм поднимает голову и приподнимается, опираясь на окровавленный локоть. Он стонет,
глядя на свою ногу, а когда он видит Иккинга, он испуганно пытается ползти назад.
Иккинг игнорирует его, садится на корточки рядом с его головой, и кладет руку на грудь Сэма, чтобы держать его на месте. Я не слышу, что говорит Иккинг, лишь низкий гул его голоса, но глаза Сэма широко раскрыты. Он кивает.
— Я думаю, что Сэму нужна помощь, Астрид, — говорит Иккинг, не оборачиваясь. — У него нога сломана.
— Ладно, — говорю я. Я разворачиваюсь и выбегаю через ворота. Мои босые ноги
шлепают по горячему асфальту, но я не чувствую боль. Я не замедляюсь и не останавливаюсь,
пока не добегаю до больницы. Обратно мы едем на велосипеде фельдшеров.
Когда мы вернулись, Мередит сидела рядом с Сэмом в траве, его голова была на ее коленях.
Его лицо было белым, как кость, торчащая из его ноги, а Мередит беззвучно плакала и что-то
шептала ему.
Иккинг сидел на столе для пикника, положив ноги на скамейку.
Я стою рядом с ним, пока ногу Сэма стабилизируют медики. Он кричит, когда его кладут на носилки, а Мередит порхает над ним.
— Было бы проще, если бы он потерял сознание, — говорит Иккинг.
— Может, он потеряет, — говорю я и чувствую полнейшее безразличие к Сэму.
Медики выносят Сэма на дорогу, и Мередит идет с ними.
— Что случилось? — спрашиваю я, когда они скрылись из виду.
Иккинг спрыгивает со стола и встает рядом со мной.
— Он упал.
Я наклоняю голову и смотрю на него.
— Ты его толкнул?
Иккинг не отвечал так долго, что я подумала, что он и не собирается.
— Мы обсуждали, как он относится к Мередит. Он разволновался, — говорит он, наконец.
— Крыша не место для нервов.
— Это не ответ на мой вопрос, — говорю я тихо.
— Нет, я его не толкал.
— Что ты сказал ему? — интересуюсь я.
Иккинг усмехается.
— Он больше не тронет Мередит. Это все, что имеет значение.
— Но как же…
— Я пойду в дом и приведу себя в порядок, — говорит он, обходя меня. Он отходит от меня, и я провожаю его взглядом. Он сильный, я знаю это. Я почувствовала это, когда он помог
мне подняться на скалу на реке, и как тряс забор. И теперь я знаю, что он может быть безжалостным.Интересно, увижу ли я новые стороны Иккинга.
Это должно заставить меня опасаться, но я восхищаюсь им за его безжалостность. Он не боится действовать, когда действия необходимы. Когда мы впервые встретились, я думала, что он
равнодушный. Но сейчас я понимаю, что он чувствует так же глубоко, как и я.
С самого начала он не специально перевернул все мои простые, заранее сформированные идеи о том,кто он.
Иккинг — головоломка. Мне нравится, что эта головоломка сложная, и что-то мне подсказывает, что ее разгадка будет уникальной и интересной.
========== Глава 15. ==========
Мы тихо едим ужин, и я не спрашиваю Иккинга, куда он уходит после этого. Я убираю со стола и из окна кухни я вижу Мередит, которая входит в свой дом, я стучу по стеклу, чтобы она заметила меня. Она оборачивается ко мне с опухшими и красными глазами. Я поспешно выхожу на улицу.
— Эй, Мередит, — говорю я. — Как он?
Она сжимает руками забор. Ее волосы выглядят грязными.
— Его перевели из хирургии. Все прошло хорошо.
Я неловко захожу на ее участок.
— Все будет хорошо, — говорю я.
— Он сказал… — слеза скользят вниз по ее щеке, и она убирает их с нетерпением. — Он сказал, что как только сможет, он подпишет петицию, чтобы мы развелись. Он сказал, что президент одобрит это, — ее голос срывается.
— Он сказал, что мы не подходим друг
другу. Он даже не спросил меня, чего я хочу.
Значит, вот что сказал Иккинг.
— Разве это не то, чего ты хочешь? — спрашиваю я. — Он бьет тебя, Мередит.
Она смотрит на меня с таким испепеляющим презрением, что я делаю шаг назад.
— Ты думаешь, я не знаю этого? — говорит она.
— Наш брак закончился. Я вернусь в город к родителям, а потом что? Никто не захочет меня.
— У нас в городе полно парней, которые ищут жен.
— Я уже была женой.
— Ты не знаешь этого. Кроме того, ты не должна выходить замуж, — говорю я.
— Ты можешь устроиться на работу и жить для себя, где никто не будет бить тебя.
Она смеется с такой горечью, что мое горло сжимаются.
— Я хочу семью, Астрид. Я хочу детей. Я не хочу жить с родителями и смотреть, как люди жалеют меня, потому что я не смогла удержать мужа.
— Этого не произойдет, — говорю я, хотя у меня нет убежденности в том, что это не так.
Но все же, есть много девушек, которые никогда не были замужем и которые живут своей жизнью в одиночку.
— Даже если это и произойдет, то лучше так, чем терпеть побои каждый день.
Мередит прикусывает губу, слезы текут по ее щекам.
— Может быть, — говорит она. Она пожимает плечами. — Думаю, теперь я никогда не узнаю этого.
— О, Мередит, — говорю я, разрываясь между разочарованием и скорбью.
— Не надо сочувствия. Это мой выбор, — она открывает дверь своего дома.
— Я знаю, ты хотела, как лучше, — она не смотрит на меня. — Но это не тебе решать.
Я возвращаюсь в дом и пытаюсь почитать на веранде, но удушающая жара и мое собственное беспокойство против этого. Иккинга по-прежнему нет дома, когда я легла в кровать ближе к полуночи, и я надеялась, что он не наказывает себя за то, что произошло ранее. Может быть, Мередит права, и это не было решением Иккинга, но я не жалею, что он это сделал. Я не хочу его жалеть. Мне жаль, что я не подумала об этом первой.