— Ты действительно веришь ему спрашиваю я и понижаю голос.Президенту Стоику?
— Здесь нет легких ответов, Астрид. Но все могло бы быть хуже. Мы выжили благодаря Хеддокам. У нас есть питание, вода и крыша над головой, и никто не стоит над нами с автоматами.
— А как насчет браков? — спрашиваю я. — Например, меня заставили выйти замуж.
— Возможно, тебе так кажется, — говорит Хеддер. — Но большинство людей на этом рады произносить клятвы и поддерживать мир. Для них это традиция, а не обязанность.
— Я не думаю, что каждый чувствует себя таким образом, — говорю я тихо. Они просто боятся. Никто не хочет раскачивать лодку. За них все-таки делают выбор. Это не свобода.
— Может быть, свобода переоценена, — отвечает Хеддер. — У нас была свобода до войны. И посмотри, до чего она нас довела.
Я замираю, когда вхожу в дом и вижу на диване в гостиной Валку Хеддок.
Я выдавливаю улыбку на лице.
— Здравствуйте. Что вы здесь делаете? — спрашиваю я, все еще держась за дверную ручку рукой.
Она встает и разглаживает свою серо-голубую юбку обеими руками.
— У нас есть ключ, — говорит она.
Я закрываю дверь и роняю сумку на пол. Я ненавижу мысль, что она в этом доме без моего разрешения.
— Ладно, — говорю я. — В следующий раз, может быть, вы могли бы подождать снаружи?
Или дать нам знать, когда вы собираетесь зайти? — я думаю, что звучу весьма разумно, но миссис Хеддок морщит губы, будто я оскорбила ее.
— Хорошо, — говорит она.
— Вы что-то хотели?
Миссис Хеддок обходит кофейный столик и делает шаг ко мне.
— Скоро день рождения мистера Хеддока.
Я смотрю на нее непонимающе.
— И у нас всегда большие приемы, — она смотрит на меня, подняв бровь. — Я думала, ты знаешь об этом.
Я пожимаю плечами.
— Я слышала об этом раньше, но нас никогда не приглашали.
— Ну, тебе нужно будет платье, — бодро говорит миссис Хеддок.
— У меня есть платье, — говорю я. — Я надевала его в день, когда я выходила за Иккинга.
— У меня нет желания снова надевать его, но я не хочу ее милосердия.
— Не такое платье, Астрид. Что-нибудь поинтереснее, — она делает еще один шаг ближе. —Что-то более подходящее.
— Мне нравится это платье, — говорю я уперто.
— Нет, нет, — говорит она. — Я видела его на тебе. Оно слишком короткое, — она
подходит к входной двери и открывает ее, жестом приглашая меня выйти. — Теперь ты одна из Хеддоков, поэтому ты должна выглядеть достойно, — отрезает она. — Большинство девушек были бы рады иметь возможность купить новое платье.
— Я не большинство девушек, — бормочу я, когда она легонько подталкивает меня к входной двери.
— Да, — четко говорит она. — Я знаю.
— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы выходим на дорогу и направляемся в сторону центра города.
— У меня есть портниха. Она согласилась встретиться с нами сегодня, — каблуки миссис Хеддок громко стучат по асфальту.
— А мне можно будет выбрать что-нибудь?
— Конечно, — миссис Хеддок смотрит мне сверху вниз. — Только если у тебя хороший вкус, — я понимаю, что у меня нет выбора.
Когда мы входим в непримечательное здание, я понимаю, что проходила мимо этого места каждый день.
— Очень эксклюзивное место, — говорю я, подняв бровь.
Миссис Хеддок не отвечает, но кончики ее пальцев чуть сильнее толкают меня в спину.
Возле стен стоят вешалки, на которых висят ленты самой разнообразной ткани. Возле задней стены стоит большое зеркало, а справа от него — дверной проем, из которого выходит женщина в возрасте. Учитывая формальный стиль в одежде миссис Хеддок, я представляла себе молодую девушку.
Но этой женщине около сорока восьми, у нее длинные белые волосы и дружелюбная улыбка.
Когда она подходит к нам, то я замечаю, что она хромает на одну ногу.
— Так это твоя новая невестка, — говорит она, протягивая обе руки и обнимая меня. Я замираю, не зная, как реагировать. — Я Готи, — говорит она. — Приятно познакомиться.
— Привет, — говорю я, пытаясь выпутаться из ее объятий.
Готи отпускает меня и обнимает миссис Хеддок, которая тепло улыбается.
— Как я уже говорила, она высокая, — говорит миссис Хеддок, и они обе смотрят на меня.
— Ну не очень та и высокая, — говорит Готи. Она наклоняет голову и осматривает меня.
— Мне кажется, ей нужно что-то драматическое, — продолжает миссис Хеддок.
— У нее красивое тело для такого. Может, без бретелек? — она смотрит на Готи для подтверждения.
— С бретельками, — встреваю я. Я буду подтягивать его всю ночь, а это мне не нужно.
Миссис Хеддок поднимает брови.
— Какие-то пожелания, Астрид?
— Мне нравится синий цвет, — говорю я, пожимая плечами.
Миссис Хеддок кивает, как будто мои цветовые предпочтения нуждаются в ее
одобрении, но стоит на своем.
— Может быть лиловый, Готи?
— Да, я думала об этом, —Готи жестом зовет меня за собой и следует к вешалкам с тканями.
— Сними все, кроме нижнего белья, — говорит она как ни в чем не бывало, — И стой здесь, — она ведет меня к зеркалу.
Я никогда не считала себя особо стеснительным человеком, но я не хочу стоять почти голой перед матерью Иккинга. Меня это раздражает, и видимо миссис Хеддок это понимает, потому что закатывает глаза.
— О, ради бога. Что мы там не видели?
Я снимаю ботинки, не говоря ни слова, расстегиваю штаны и снимаю их, а потом стягиваю футболку. Мое нижнее белье выглядят очень темным на бледной коже. Я смотрю в зеркало и
понимаю, что мои щеки и шея покраснели.
Готи поднимает палец, велев мне подождать, и исчезает в проходе. Я стараюсь не ерзать, но миссис Хеддок смотрит на меня в зеркало, и ее взгляд заставляет меня нервничать. Я не могу
справится с чувством, что она размышляет, хороша ли я для ее сына. Наконец, возвращается Готи с длиной бледно-Синей тканью в руках. Она прижимает ткань к моей груди, а
миссис Хеддок собирает мои волосы на затылке.
— Я думаю, что это идеальный цвет для нее, — говорит она.
— Я согласна, — говорит Готи. — Может быть, длинная юбка и… — она сдвигает ткань на одно плечо, — с одним открытым плечом?
— Откуда вы взяли этот материал? — спрашиваю я. Он богаче и мягче, чем домотканый материал, который продается на рынке.
— Остался с довоенных времен, — говорит Готи. — Разве она не прекрасна? У нас есть десятки разных тканей. Я ненавижу думать о том дне, когда она закончится.
— Она очень мягкая, — говорю я, потому что они обе смотрят на меня. Как только они возвращаются к разговору о стиле одежды, я отключаюсь. Теперь я знаю, что я в безопасности от бретелек, меня не волнует, что они придумают. Так что у меня уходит секунда, чтобы осознать, что миссис Хеддок говорит со мной.
— Ты действительно красива, — говорит она, глядя на меня в зеркале.
Я? Я никогда не думала об этом. Я имею в виду, я знаю, что я не лишена привлекательности. Но в моем доме красота не ценится. Никто никогда не делал комплименты моей внешности, кроме слов Кэтрин про мой рост. А отец в любом случае будет называть свою
дочь милой.
— Спасибо, — говорю я, а Готи исчезает в проходе.
Миссис Хеддок смотрит на мое лицо в зеркале. Она отпускает мои волосы, и они спадают на спину.
— У тебя волосы твоей матери. Они такие же, как у нее. Цвет свежего меда, — я не понимаю, злиться ли она или это комплимент.
Я начинаю уставать от того, что меня постоянно сравнивают меня с мамой.
— Вы тоже знали мою мать? — спрашиваю я.
Миссис Хеддок улыбается, но невесело.
— Умная женщина всегда знает своих конкуренток.
Вот и ответ на вопрос. Ее сердце пело в день, когда они нашли мою мать, свисающую с дерева, потому что ее соперница, наконец, ушла.
— Вам не нравится, что я замужем за вашим сыном? — спрашиваю я.
Миссис Хеддок вздыхает.
— Мне не нравится то, что я смотрю на тебя, а вижу ее. Но что бы ты не думала, я понимаю, что это не твоя вина, — она сжимает свое жемчужное ожерелье на шее.