— Каково это было: расти в твоем доме? — спрашиваю я, наконец.
— Одиноко, — говорит он без паузы. Мое сердце сжимается. Не потому, что мне его жаль, а потому, что я понимаю. У меня есть сестра, но я была одинокой всю свою жизнь.
— Мой отец всегда была занят, а мать… — он проводит рукой по волосам. — Сложная.
Я думаю, она надеется, что я могу исправить то, что отсутствует между ней и моим отцом, но, увы…— его голос затихает. — Я уверен, что она любит меня, но я никогда не чувствовал этого. Это ад для ребенка. Постоянно пытаться заслужить любовь, а не просто иметь ее. Чтобы я не делал, ничего не получалось. В конце концов, я просто перестал пытаться.
— Да, я понимаю, — говорю я. Я хочу, чтобы он научил меня так же. Переставать пытаться. Потому что я устала добиваться любви Иккинг смотрит на меня, и что-то происходит между нами. Он закусывает нижнюю губу.
— Правда, — шепчу, потому что пришла моя очередь.
— Ты боялась меня в первую ночь? — спрашивает Иккинг, удивляя меня.
— Да, — нет смысла лгать.
Он едва заметно хмуриться.
— Я бы не… я бы не прикоснулся к тебе, Астрид.
— Я знаю, — говорю я. — Теперь.
— Я не был готов, — говорит он. И теперь его очередь выглядеть неловким. — Просто потому, что я парень, не значит… — он смотрит на пол. — Ты все еще боишься меня?
Я молчу.
— Нет, — говорю я. Это не совсем правда. Я больше не боюсь того, что он прикоснется ко мне. Я боюсь, потому что я хочу этого.
В его глазах отражаются свечи, и я думаю, что сейчас он наклониться вперед. Воздух накаливается, но он неподвижен.
— Я думаю, теперь моя очередь, — говорит он. Его голос глубокий. — Правда.
— Опять? — я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не выйдет.
— Правда интересна, — говорит он. — Я не хочу танцевать танец маленьких утят.
— Почему ты выбрал меня, а не мою сестру? — боже, зачем я спросила это?
Иккинг улыбается.
— Я удивлен, что ты не спросила раньше.
Я скрещиваю руки на груди.
— Ну и?
— Моя мама — пару дней в неделю работает волонтером в больнице. Она
помогает везде, где может, — я раздражаюсь, он видит это и примирительно поднимает ладонь. —
Брала с собой меня. Это относиться к истории, я обещаю. Я наклоняю голову, и он улыбается.
— Я часто ходил с ней, когда был младше. Однажды, когда мне было около четырнадцати, я был там. Двери открылись, и я не мог понять, что происходит, но я слышал шум. Кто-то плакал, кто-то кричал, звал доктора. Я оглянулся и увидел девушку примерно моего возраста с длинными, темными волосами, молящую о помощи. И одна из медсестер похлопала меня по плечу и сказала: «это девушка, на которой ты скоро женишься. Кэтрин Хофферсон.»
Я чувствую боль в груди от его слов. Я ненавижу мысль, что он женится на моей сестре.
Она не хотела быть с ним. Она бы не поняла его. Она бы даже не попыталась.
Иккинг вытягивает одну ногу.
— Я помню, как смотрел на нее, пытаясь представить, мое будущее с ней. А затем она шагнула в сторону, а за ней я увидел девушку помладше, с волнистыми медовыми волосами и огромными голубыми глазами, — он грустно улыбнулся. — Ее лицо было в потеках слез, а по ее руке стекала кровь, — он перевел глаза на мой шрам на предплечье.
— Я? — выдыхаю я, но уже знаю ответ.
— Ты, — говорит Иккинг. Я боюсь посмотреть в его глаза. — Я не собираюсь лгать и говорить, что это была любовь с первого взгляда, — продолжает он. — Но это было увлечение. Ты была ранена. Ты была напугана. Но ты держалась. Глаза засверкали, когда ты сказала о собаке.
Твое лицо показало именно то, что ты чувствуешь. Как в день нашей свадьбы, когда ты отшатнулась от меня, — он улыбнулся. — Со сжатыми кулаками, — Иккинг смотрит мне в глаза.
— Если мне было суждено жениться, я хотел, чтобы это было хотя бы по симпатии. Тебя легко читать, Астрид, но ты очень тяжелая книга. Вот почему я захотел тебя, а не твою сестру.
Мой желудок выворачивается наизнанку. Мое сердце разрывается. Я не могу дышать. Если он сейчас прикоснется ко мне, я рассыплюсь на миллион кусочков. Или улечу к звездам.
— Ты очаровала меня тогда, — говорит Иккинг спокойно. — И ты до сих пор это делаешь.
Всю мою жизнь я ненавидела этот чертов шрам от укуса, он напоминал мне о боли и о победе одновременно, а так же это напоминало мне о бесполезной борьбе, как сказал мне отец. Но Иккинг видит в нем нечто совершенно другое. Доказательства моей силы. Источник очарования.
Он не осуждает мое безрассудство или мою неспособность скрывать мои чувства. Мои худшие черты характера превращаются в мои силы.
— Действие, — шепчу я и не понимаю, как оказываюсь на его коленях. Мое лицо всего в нескольких дюймах от его.
— Что ты делаешь? — тихо спрашивает он.
— Тише, — шепчу я. — Не отвлекай меня.
Его глаза сверкают от удовольствия.
— Я не сказал тебе, какое действие.
Я делаю глубокий вдох.
— Я сама придумала, — говорю я. А потом я его целую. Его губы мягче, чем я
представляла себе, а щетина над верхней губой более грубая. Сначала он не отвечает на поцелуй, и я думаю, что я совершила огромную ошибку. Но как только я собираюсь отступить, он
поднимает руку и зарывается ее в мои волосы.
Это не нежный поцелуй, но и не настойчивый, но мне нравится. Мой первый поцелуй просто идеален. Это словно его объятие, умноженное в тысячи раз. В моем животе бушует пожар.
Он горит, он хочет взорваться. Я даже не смущена.
Он опускает меня на пол и наваливается на меня сверху, а я поднимаю руки вверх и зарываюсь в его волосы. Я целую его так отчаянно, словно это необходимо для жизни. Я чувствую.
Он дышит так же тяжело, как и я, когда отстраняется. Я поднимаю руку и провожу по его брови кончиком пальцев, а затем опускаю ее на его припухшие губы.
— Прости, — бормочет он. — О возможном переусердствовании языком. Видимо, я так и не научился в лагере.
Я смеюсь и он тоже, опустив голову так, что его нос уткнулся в мою шею. Я глажу его затылок, пропуская его короткие волосы сквозь пальцы.
— Не переусердствовал, — говорю я. — Я не эксперт, но мне понравилось, — он снова смеется, вызывая мурашки на моем теле.
— Я хотела… я хотела этого очень долго, — я шепчу. — Поцеловать тебя, — это легче сказать, когда он не смотрит на меня.
Он поднимает голову.
— Я тоже, — он снова целует меня, на этот раз мягче, нежнее. Одна его рука пробралась под мою шею.
— Я тоже, — шепчет он в мои губы.
Поцелуи словно отравляют мою кровь, вместо того, чтобы воспламенять ее. Но конечный результат будет тот же. Он близко к моей груди, я обнимаю его ногами, но этого мало. Мыслей нет. Есть только он.
========== Глава 19. ==========
Хеддер не могла бы выбрать лучшего дня, чтобы дать мне отгул. Я была не в состоянии сконцентрироваться все утро от усталости и мыслей о прошлой ночи на крыльце с Иккингом. Я оказалась в кровати после полуночи, но уснуть не могла до самого утра: меня разрывало от счастья.
По дороге домой, я решила заскочить в библиотеку Президента Стоика, чтобы взять новые книги. Я знаю, что сейчас в мэрии идет заседание Совета, поэтому я не беспокоюсь.
Я вхожу в привычный темный холл, закрываю за собой дверь и прислушиваюсь. Я ничего не слышу.
Шаг четвертый: найти коды. Я все откладывала этот шаг, но вот — я в пустом доме, в котором кабинет Президента Хеддока. Мое сердце так быстро бьется, что я чувствую головокружение. Я делаю шаг вперед и со вздохом двигаюсь по коридору. Я не знаю код, который открывает офис, но, возможно, он такой же, как для входной двери. Я поднимаю руку, чтобы
попробовать, когда я слышу шарканье стульев изнутри и мужские голоса. Я прислушиваюсь.
Один из голосов похож на голос Иккинга. Я разворачиваюсь и на цыпочках бегу в библиотеку, закрывая за собой дверь.
Я ничего не вижу, но я слышу, как открывается дверь, а затем незнакомый мужской голос.