Остаться здесь? Выйти к нему навстречу? Я дышу слишком быстро и у меня вспотели ладони. Я представляю себя невестой в день своей свадьбы, и от этого нервничаю еще сильнее.
Иккинг избавил меня от необходимости решать, что делать, когда появляется в дверях спальни. Он останавливается, когда видит меня, и облокачивается на косяк двери одним плечом.
Его глаза осматривают меня сверху вниз. Он одет в черный костюм и белую рубашку, с расстегнутым воротом. Без галстука. Я помню день, когда мы встретились, как я смотрела на него
и оценивала. Я поняла, что он был красив, но его красота не трогала меня. Теперь, когда я смотрю на него, я просто вижу Иккинга.
И у него перехватило дыхание.
Он отталкивается от дверного проема и подходит ко мне. Иккинг кладет руки на мои плечи и улыбается.
— Итак, это платье сшила портниха моей матери?
Я киваю. Он кивает в ответ.
— Напомни мне поблагодарить ее, — говорит он. Он перемещает руку на заднюю часть моей шеи, наклоняется и целует меня прямо под ухом.
— Ты красивая, — шепчет он, — но это
ничего нового.
— Ты тоже неплохо выглядишь, — говорю я и чувствую его улыбку на своей коже. Я немного оттягиваю его воротник пальцем. — Без галстука?
Он поднимает голову и обнимает меня за талию.
— Ненавижу их, — говорит он с ухмылкой.
— Твоя мать разозлится.
— Она справится, — он притягивает меня к себе. — Или мы можем остаться здесь и разозлить ее еще сильнее.
Я смеюсь, качая головой.
— Абсолютно нет.
Он вздыхает и поворачивается к двери.
— Ну, стоило попробовать, — вздыхает он, берет меня под руку, и я смеюсь.Валка сказала нам прийти пораньше, но мы, в конечном итоге, приходим одними из последних.
Родители Иккинга приветствуют нас, когда мы оказываемся в доме. Президент обнимает меня, целует в щеку и говорит, что я выгляжу сияюще. Валка сдержанна, но я ловлю проблеск одобрения в ее глазах, как она обнимает меня.
— Очень мило, — говорит она мне и поворачивается к сыну. — Вы опоздали, — говорит она ему с поджатыми губами.
— Моя вина, — говорю я, прежде чем Иккинг сможет взять на себя вину.
— Беда с платьем.
Валка вежливо мне улыбается.
— Лучше поздно, чем никогда, я полагаю.
Иккинг ведет меня через коридор и выводит на заднюю террасу. На террасе, есть бар, и Иккинг кивает в его сторону.
— Хочешь выпить?
— Конечно, — говорю я. Было бы неплохо сделать что-то с нервозностью. Я чувствую на себе взгляды других гостей, все хотят видеть сына президента и дочь основателя. Мне больше нравится, когда мы находимся в покое, внутри нашего маленького домика, вдали от посторонних глаз.
— Я сейчас вернусь, — говорит Иккинг. Я смотрю, как он лавирует среди людей и начинаю чувствовать себя еще неудобней. Люди улыбаются мне, шепчутся, а я пытаюсь найти отца и сестру, которых я не вижу.
Иккинг стоит в очереди за напитками, и он оглядывается через плечо, его глаза находят мои. Он дает мне небольшую, интимную улыбку, что греет мою кожу. Я не отворачиваюсь от него, даже когда кто-то подходит ко мне.
— Вы двое похожи на голубков, — недовольно говорит Кэтрин.
Я отрываю взгляд от Иккинг и смотрю на сестру. Она одета в желтое платье, которое делает цвет ее лица землистым.
— Он не может оторвать от тебя глаз, — говорит она, оглядывая мое платье.
— Я думала, ты думаешь, что это хорошо, — говорю я с досадой.
— Я бы хотела так думать. Но ты тоже не можешь оторвать глаз от него.
Я отворачиваюсь от нее.
— Где папа?
Кэтрин указывает своим полупустым фужером в дальнем угол лужайки.
— Вон там.
Я вижу отца, стоящего в профиль, среди группы мужчин, собравшихся вокруг высокого стола, украшенного свечами. Он смеется, запрокинув голову.
— Ему нужен код от сейфа, — тихо говорит Кэтрин.
— Он сказал, что даст мне время, — говорю я, не глядя на нее.
— Он его дал, — твердо говорит она. — Время вышло.
Я прикусываю язык, чтобы не сказать, что я больше не хочу участвовать в этом.
— Я тысячу раз говорила ему, что ты справишься. Но мне кажется, что нам придется делать все самим, потому что ты не справляешься. Ты слишком мягкая, Астрид.
— Заткнись, Кэтрин, — говорю я, сжимая кулаки. — Я сказала, что я получу код, и я получу его. Так что просто заткнись, — я отхожу от нее, чтобы не заорать на нее или не ударить по лицу.
Я прохожу сквозь толпу и возвращаюсь в дом.
— Эй, куда ты идешь?
Я поворачиваюсь, и вижу Иккинга, стоящего сзади меня с напитками в руках. Он подходит ко мне.
— Я видел, как ты разговаривала со своей сестрой. Что случилось?
Я натянула улыбку на свое лицо.
— Все в порядке, мы же сестры, — я пожимаю плечами. — Иногда быть единственным ребенком — это благословение.
Он смотрит на меня и протягивает мне бокал шампанского.
— Ясно, — смеется он, обнимает меня за талию и ведет меня в дом.
— Куда мы идем?
— В мою старую комнату.
Мы проходим на второй этаж и идем по тихому коридору. Иккинг останавливается возле последней двери и хватается за ручку.
— Твоя мать разозлиться, если она поймет, что мы прячемся здесь, — говорю я ему.
— Дополнительный бонус, — говорит он и открывает дверь.
Его комната большая. Сквозь прозрачные занавески, я вижу мерцание свечей на заднем дворе. Он не включает верхний свет, лишь небольшую лампу на столе, оставляя большую часть комнаты в темноте. Напротив стола расположена двуспальная кровать, застланная лоскутным одеялом синего цвета. В дальнем углу стоят кресло и небольшой книжный шкаф. Комната безупречна, но мне не кажется, что Иккинг ее обставлял. Мне кажется, здесь все оформила его мать.
— Ах, гораздо лучше, — говорит он, опускаясь на кровать. Я прислоняюсь к краю стола, мои пальцы теребили ножку фужера.
— Я всегда хотел брата, — говорит Иккинг.
— Я хотел кого-то, кто всегда понимал бы меня. Автоматический лучший друг, — он смотрит в мои глаза. — Но, видимо, это не всегда так.
— Может быть, для некоторых людей, — я говорю. — Но не для нас с Кэтрин, — он
смотрит на меня молча, и я знаю, что он ждет большего. — Мы просто…разные. Наши личности.
Жизнь была бы легче, если бы я была похожа на нее, — у меня на глаза наворачиваются слезы, и я судорожно смаргиваю их.
— Эй, — говорит Иккинг осторожно.
— Легче для кого? Для нее? — он встает и подходит ко мне.
— Это ее проблемы. Может, она должна быть похожей на тебя. Или, может быть, она просто должна принять то, кем ты являешься, — он обнимает меня за талию и целует меня. Его губы теплые и на вкус как шампанское.
— Ты мой лучший друг, — я шепчу, не открывая глаз.
— Астрид, — шепчет он. — Открой глаза.
Я открываю глаза и смотрю в его. Я боюсь того, что он может сказать. Я боюсь, что он скажет слова, которые убьют меня, поэтому я просто тянусь к его губам, сжимая волосы на его
макушке. А он притягивает меня ближе.
Стук и открывание двери происходят в тот же момент, так что у нас нет времени
притвориться, что мы делаем что-то другое. Но Иккинг даже не пытается. Он целует меня в висок и смотрит на свою мать, стоящую в двери.
Она излучает ледяное неодобрение, смотря на нас.
— Извините, — говорит она. — Это вечеринка в честь твоего отца. А ты спряталась здесь и… делаешь, Бог знает что. Я жду вас внизу через пять минут, — она разворачивается и уходит, стуча каблуками по полу.
— Попался, — говорит Иккинг, и я смеюсь, утыкаясь лбом в его плечо.
Мы принимаем угрозу Валки всерьез и спускаемся вниз через пять минут. В холле уже никого нет, все на террасе, где стоят длинные столы с едой.
— Голодна? — спрашивает Иккинг.
Я, на самом деле голодна, но кое-что мне нужно сделать в первую очередь. Найти коды. Я все еще слышу голос Кэтрин в голове, который обвиняет меня в отсутствии воли для выполнения миссии.