подушками, а между ними стоит низкий кофейный столик. По стенам растет вьюнок, придавая террасе более уютный вид. Я вижу все, но вьюн не дает увидеть меня.Задняя дверь соседнего дома открывается и на улицу выходит девушка, неся корзины в
одной руке и резиновыми перчатками в другой. Ее волосы длинные и прямые, они блестят на солнце и кажутся золотыми, а не светло-русыми. Я всегда завидовала таким волосам. Они кажутся
легкими. А мои волосы тяжелые, густые, а цвет больше похож на пшеничный, а не на золото. Я видела эту девушку однажды, но мы так и не познакомились. Возможно, она была на
церемонии бракосочетания, но я была слишком занята, чтобы оглядывать потенциальных невест.
Она спускается с крыльца, но дверь снова открывается, и из дома выходит парень.
— Как же мой завтрак? — спрашивает он, хватая ее за руку.
— Я оставила кашу, — говорит она. Ее голос высокий и словно детский. — И я
приготовила фруктовый салат.
Я вижу, что парень усиливает хватку на ее руке. Она вздрагивает и пытается отстраниться, но у нее не выходит.
— Это не завтрак, — говорит он сердито. — Я хочу яйца. Или блинчики. Что-то горячее.
— Ладно, — вздыхает девушка. — Просто позволь мне…
— Сейчас, — говорит он.
Я спускаюсь с террасы в сад.
— Привет, — говорю я. Они оба поворачиваются в мою сторону.
Парень щурится, а потом отпускает руку девушки и подходит к низкому забору,
разделяющему наши дворы.
— Привет, — говорит он с улыбкой.
Я улыбаюсь ему в ответ, хотя понимаю, что не стоит делать этого.
— Я Астрид… Хеддок, — говорю я. Моя фамилия до сих пор звучит непривычно. — Мы только что переехали.
— Конечно, — говорит он, — я знаю, кто ты. Я ходил в школу с Иккингом, хотя он был на несколько лет старше меня, — он протягивает руку. — Я Сэм Йоргенсон, — он указал пальцем на девушку.
— А это моя жена, Мередит. Мы тоже недавно переехали.
— Привет, — говорит Мередит, глядя то на мужа, то на меня.
— Приятно познакомиться, — говорю я. — Ну, я просто хотела представиться.
Сэм снова улыбается мне. Его улыбка такая милая, что я даже забыла о его грубом отношении к его жене.
— Не пропадай, — говорит он. Я стою у забора и смотрю, как он и Мередит возвращаются в дом.
К полудню, я заставляю себя выйти из дома. Мне скучно и беспокойно, я не могу перестать проигрывать эти сцены с Сэмом и Мередит в голове. Это именно тот тип отношений, о которых говорил мой отец, когда выступал против браков по договоренности. Он говорил, что молодых девушек заставляют выходить замуж за парней, которых они никогда не встречали. Обычно, эти парни принадлежат к высшему классу. Они невоспитанны, злы и избалованы. Их почти не воспитывают, и это часто приводит к насилию. И теперь я увидела это своими глазами. Я хочу помочь Мередит, но я не знаю, как.
Внезапно я обнаруживаю себя в зеленой зоне, которая разделяет жилые земли и
необитаемый лес. Здесь больше, чем двадцать акров травы и холмов, усеянных деревьями, а так же тут есть пруд. Есть дорожка для велосипедов, и более широкая для прогулок, но сейчас день понедельника, поэтому тут почти нет людей.
Я игнорирую дорожку и иду к пруду прямо по высокой траве. Я дохожу до низкого деревянного моста над водой и сажусь на него, позволяя ногам болтаться над водой. Опустив руки
на колени, я смотрю на плавающих в воде уток и думаю о том, что нужно было захватить хлеба.
Я не смотрю вверх, когда я слышу шаги на мосту, но потом пара ног останавливается рядом со мной, и я слышу знакомый голос Кэтрин.
— Расскажи мне все, — говорит Кэтрин, садясь рядом и толкая меня в плечо.
Я думаю, я должна была удивиться, увидев ее здесь, но нет. Всю жизнь она была на шаг впереди меня, на шаг впереди большинства людей, если уж на то пошло. Она всегда говорит, что у
нее везде есть глаза, и это мудро. Кроме того, я слишком рада видеть ее.
— Кэтрин, — говорю я, улыбаясь. — Я ходила на рынок вчера, но там не было сообщений.Я рада, что ты здесь.
— Я тоже, — говорит она, глядя мне в глаза. — Ты в порядке?
— Да. Но мы живем не в доме Президента Стоика. Ты в курсе?
Она кивает.
— Я узнала об этом вчера. Как я поняла, это была идея Иккинга. Он не хочет жить с родителями, — она пожимает плечами. — В этом есть смысл, если подумать. Но это все усложняет, — она внимательно смотрит на меня. — Тебе нужно постараться, чтобы получить то, что нам нужно. Ты выберешься оттуда. Это может занять немного больше времени, вот и все.
— Ладно, — говорю я. Я представляю себе, что я рыскаю в доме Президента Хеддока, и меня ловят. Это было бы ужасно.
Одна из уток ныряет под воду, разбрызгивая воду.
— Так, — тихо говорит Кэтрин. — Как он? Он тебя не обидел?
Я смотрю на нее. Она смотри вниз на воду, сжав челюсти.
— Нет, — говорю я. — Мы не…знаешь…
Она поворачивает голову в мою сторону.
— Почему нет?
— Я не знаю, правда. Я думаю, он понимает, что мне страшно, — я машу ногами. —Может, он просто не хочет.
Кэтрин фыркает.
— У парня самоконтроль. Но я не думаю, что он сможет устоять… — говорит она.
— Прекрати, — говорю я, хмыкая.
— А он умен, — задумчиво говорит Кэтрин. — Он притворяется хорошим парнем.
Как дела? Ты получила его доверие?
— Прошло два дня.
— Я знаю, Астрид. Но у нас нет такой роскоши, как время. У нас есть всего три месяца.
Время идет.
Три месяца. Я не знаю, много ли это или мало. Но это время я должна выполнить план отца, в котором последний пункт — убийство Иккинга. За этим последует смерть Президента Хеддока, и Кэтрин сказала, что все началось и обратного пути нет. Я не знаю всех подробностей.
Мой отец думает, что будет безопаснее, если я буду знать не все. Но я знаю, что если я облажаюсь, наш план развалиться, как карточный домик.
— Итак, ты делаешь то, что мы сказали тебе, чтобы заставить его доверять тебе? —повторяет Кэтрин.
— Я так думаю, — говорю я, наконец. — Я имею в виду, мы разговариваем, — я думала о нашем разговоре прошлой ночью. — Я сказала что-то негативное об его отце. Наверное, мне не следовало этого делать.
— Боже мой, Астрид, — говорит Кэтрин, повысив голос. — Ты должна быть осторожной.
Сколько раз мы разговаривали об этом?
— Я не думаю, что он разозлился. Его это не расстроило.
Кэтрин закатывает глаза.
— О, да, я уверена, ему плевать на все, что говорит его новоиспеченная жена, потому что у него другие планы!
— Это не так, — говорю я, тоже повысив голос. — Я имею в виду, может быть. Но
кажется, что он просто хочет узнать меня.
— Конечно, он тоже притворяется! — говорит Кэтрин так, будто я самый тупой человек в мире. — Его заботит только его отец и сыновья, которых ты ему родишь. Ему плевать на тебя.
Я отвожу взгляд. Я знаю, что она говорит правду, но не чувствую это, по крайней мере, на сто процентов.
— Помнишь, о чем мы говорили? Что они попытаются изменить свое мышление?
Поменять черное на белое? Попытаются заставить тебя верить, что он заботится о тебе лучше, чем мы?
Я киваю. Я знаю, что она права. Я знаю, правда, знаю, что моя семья не приведет меня в заблуждение и все, что они просят меня делать, — это для нашего блага. Я должна быть достаточно сильной и не забывать их уроки. Больше всего на свете я хочу, чтобы они гордились мной.
— Не позволяй ему обмануть тебя, — говорит Кэтрин, и ее голос сейчас мягче. — Не забывай, на что они способны, — она замолкает. — Помнишь, что они сделали с мамой?
Я закрываю глаза.
— Да, — говорю я, знакомый гнев течет по моим венам. Я не помню своей матери, только несколько историй, которые рассказала Кэтрин. Как она пела нам перед сном, что ее волосы всегда пахли лавандой. Я так часто слышала эти рассказы, что они впились в корочку моего мозга.
Но все, что я знала о ней, не меняет того факта, что все было бы по-другому, будь она жива. Мой отец бы улыбался, и был бы папой, а не учителем. Кэтрин была бы менее отстраненной и более радостной. В наших сердцах не хватает важной частички. Когда президент Стоик убил мою мать, он сделал больше, чем лишил ее жизни. Он лишил жизней и нас.