Убить всех троих? Ещё смешнее, с одним-то ножиком. Ну же, думай, Ржавый. Думай, Ардис Хан! Ты же один из лучших, ты не смеешь всех подвести!
Но ведь у него лишь плащ, и нож, и…
Так. Он нащупал в кармане скользкий комок грибов. Идея была безумная, и походила не на план, а на отчаянный самообман. Если так сделать, у него будет всего один шанс!..
А если нет — не будет ни одного.
Ржавый смерил взглядом расстояние до костра и котелка. Медленно вытащил из кармана грибы, изменил позу, чтобы размахнуться. Повёл плечом, разминая руку для броска, и взвесил грибы на ладонях. На тренировках он закидывал гранату в узкое кольцо — сможет и теперь! Надо лишь, чтобы все трое отвернулись, но как…
Шанс представился скоро. Один из кавалеристов встал и отошёл к лошадям, второй последовал за ним. У костра остался лишь учётчик, который всё писал в своей дурацкой книжонке! Ржавый напрягся, как взведённая пружина — ну же, давай…
Наконец учётчик закрыл блокнот и засунул его в сумку, отвернувшись. Ржавый мгновенно приподнялся, и швырнул грибы.
За тот миг, что они падали, он успел мысленно взмолиться об удаче, сам не зная, кому молится… Но кто-то услышал. Лёгкие грибы шлёпнулись в котёл почти без брызг, и варево мигом их всосало. А Ржавый съехал на животе вниз по скале, и целую минуту лежал, обмирая. Но встревоженные голоса не прозвучали, и не взлетела в небо ракета. Неужто, получилось?.. Наконец он решился, и выглянул вновь.
Все трое уже наворачивали похлёбку, черпая из котелка. Рот у юноши невольно наполнился слюной. Подействует ли?.. Грибы как-то там сушат, и пары штук хватает на несколько часов блаженных грёз. Тут же они сырые, да в горячей похлёбке — вдруг не выйдет?.. На этой мысли Ржавый запретил себе гадать попусту.
Едоки продолжали обедать, о чём-то переговариваясь. Но вот один из кавалеристов пронёс ложку мимо рта, пролив еду на плечо; удивлённо взглянул на ложку, будто забыв, что это. Учётчик выпустил ложку, мигом утонувшую в еде, и уставился на свои руки. Второй кавалерист вытаращил глаза в никуда, рот его расплылся в улыбке, и еда потекла по подбородку.
Первый кавалерист вновь полез ложкой в котелок… и выудил каплющий комок грибов. Он тупо взглянул на него, а потом вдруг замычал, рванулся в сторону, и на четвереньках пополз к оставленным сумкам. Он уже протянул руку к ракетнице — но Ржавый, уже скатившийся по склону вниз, успел схватить её за ствол. Рукояткой он двинул всаднику по голове, и тот ткнулся лицом в мох.
— Всё, всё, боец, — прошептал Ржавый. — Отдыхай, навоевался! — А сам схватил флягу, сорвал пробку, и не отрывался, пока не выдул половину.
Снадобье подействовало. Все трое были одурманены, и очнуться должны были не скоро. Юноша добыл из сумок банку тушёнки, вскрыл и слопал, жадно выгребая пальцами. Эх, сейчас бы отыскать лекарства, вымыть котелок и заварить целебный чай — но времени не было.
…Костёр он закидал землёй. Одуревших и слабо мычащих врагов связал их же ремнями, и оттащил за камни. Взглянул на них в сомнении. Оставлять живые «хвосты» было опасно, но зарезать беззащитных людей? Нет, Вив бы не одобрила. Так и быть, живите.
Через несколько минут, уже переодевшись в наряд кавалериста, нахлобучив шляпу на голову и надвинув на лицо платок (порядок, издали за своего сойдёт), Ржавый взобрался на одну из лошадей. Та тревожно зафыркала, но он утихомирил её. Всадник из него был средний, но лучше, чем никакой.
Выехав из низины, Ардис Хан огляделся, проверил взведённые пистолеты на поясе — и пришпорил лошадь.
Глава 18
Зал мюзик-холла казался полупустым — все столики были выстроены вдоль стен, оставляя посередине площадку для танцев. У дальней стены размещалась небольшая сцена под навесом, украшенным лампами в плафонах цветного стекла. Светильники горели вполсилы, погружая зал в приятный полумрак. За стойкой пузатый бармен в фартуке смешивал коктейли.
Коул и Рин уселись за один из столиков. Наигрывала приятная, но явно записанная музыка. Коул поискал глазами источник, и в восторге толкнул Рина локтём:
— Глянь! — У двери стоял шкафчик с полукруглым верхом, из которого росло десятка полтора серебристых труб, как у орга́на. Передняя стенка была витражной, и сквозь неё можно было разглядеть ряды музыкальных цилиндров внутри. Как раз закончилась мелодия, и механизм вдвинул в гнездо новый цилиндр.
— Клокодеон, механический фонограф, — пояснил Коул. На них сердито шикнули из-за соседнего стола — как раз померк свет, и заиграла печальная музыка. Над сценой вспыхнул подсвеченный белым экран, на нем возникли теневые буквы:
БАЛЛАДА О ЖЕЛЕЗНОМ ФЛОТЕ
Титры разъехались, сменившись черным зубчатым контуром гор. Небо над ними потемнело синевой светофильтров, на него вползли силуэты облаков и «зажглась» белым бликом луна. Низкий голос скорбно затянул:
О, спой нам, вещая струна,
Пусть голос твой звенит.
Спой об ушедших временах
Кровавых смут и битв.
Спой нам о северной земле
Болот и вечной тьмы,
Где тени рыскают во мгле,
И где тоска тюрьмы
Снедает души и сердца.
То — край лихих племён…
Услышьте песнь про храбреца,
Что в том краю рождён!
Ночная Провинция, страна-тюрьма. Земля бескрайних болот и подтопленных островов, где редко встретишь настоящую сушу. Здесь не растет почти ничего, кроме грибов, а воды кишат хищниками и чудовищами. Здесь могут жить лишь северяне-болотники — ловкие, выносливые и жестокие, за века приспособившиеся к жизни в Топях. Здесь в островных лагерях каторжники заготавливают грибы, жабье мясо и слепых рыб, добывают болотный газ и каменное дерево. А на севере, в шахтах Оскаленных Гор, тысячи рудокопов — и свободных, и в кандалах — трудятся на добыче угля и металла…
Во мраке горных рудников
Не слышен скорбный глас.
Кандальный люд страшней волков,
Жизнь дешева, как грязь.
Здесь ад — без дыма и котлов:
Здесь Смерть ведёт свой счёт,
А звон цепей и кандалов
Осанну ей поёт!
В основании гор открылось окошко, где сгорбленная фигурка взмахивала киркой. Невидимые механизмы искусно приводили в движение фигуры за экраном, что отбрасывали тени.
Вот на горах выросли башни замка — Острог, зловещий оплот владык Севера. Потом экран померк, и картина сменилась: появился силуэт тучного человека с усатым профилем и мечом у пояса. То был Янош Батори, наместник Севера.
В те времена власть на болотах, по сути, принадлежала Железным Королям. Так прозвали шестерых крупных флотоводцев, которые владели всей перевозкой грузов в Топи. Шахты и лагеря принадлежали Яношу, но железо, уголь и дерево доставлялись на юг баржами под флагом Королей. На границе Вечерней и Ночной провинций, где топь сменялась сушей, вырос Старый Порт — база и верфь. Власть Железных Королей была непоколебима, ибо сам наместник был с ними в доле…
Был Янош грозный господин,
Корыстен и жесток.
Но он, доживши до седин,
Был вдов и одинок.
И вот настал недобрый час
И прогремела весть:
«Всех дев — в Острог! Желает князь
Наследника обресть!».
Настало мрачное время. По приказу Яноша, в его замок тащили и ссыльных женщин, и свободных девушек, и даже болотниц: но ни одна не родила ему ребёнка. До тех пор, пока… Здесь рядом с фигурой Яноша возникла колыбель.
— Эрцлав, — шепнул Рин, и Коул кивнул.
Сын безвестной болотницы, Эрцлав Батори родился альбиносом, хилым и хворым. Но отец желал себе в наследники настоящего воина, и бросил своего отпрыска в горнило суровых тренировок. И мальчик, стиснув зубы, переломил себя. (Тощая мальчишеская фигурка — волосы её были прорезными, и казались белыми — рубилась на мечах с солдатом).
Юноша вырос сильным и жестоким, но отец всё равно был недоволен им, теперь уже видя в нём угрозу себе. И однажды послал Эрцлава на охоту, велев добыть для него шкуру горного барса…
И сына в горы он послал,
Чтоб ценный мех добыть.
А егерям приказ отдал:
«Мой сын не должен жить!