– Ты помнишь мою подругу?
– Да разве всех запомнишь?!
– Эту – ты точно знаешь. Она – самая лучшая. Лис.
– Ах – Лис. Конечно – такую «француженку» как будто возможно забыть. А что?
– Ну, – она как-то странно замялась, – тётя Даниэль, мне недавно снился сон. В нём: мы с Лис стоим на пляже и смотрим, как волны бьются о скалы, что неподалёку; мы просто стоим и молчим, смотрим вдаль. И тут: волны становятся ненатурально синим – не как обычное море, а как будто на них пролили миллиарды литров такой кислотно-синей краски; и мимо нас проходит Влад с головой муравья – я знаю, что это был Влад, потому что Лис позвала его по имени. Тётя Даниэль – он был абсолютно голым и увёл Лис с собой. Я осталась одна и смотрела на них. А он её съел.
Я нахмурилась:
– Что за нежить тебе сниться? Я, конечно, понимаю, что это значит – да и ты, наверное, тоже, – что и говорить – я была до глубины души польщена доверием Курильщицы, рассказавшей мне этот сон, – Влад – совершенно бесполезный вариант; мы обе знаем.
Мы обе немного помолчали, докуривая сигареты. Затем, я сказала:
– Ты знаешь меня с самого своего детства, дорогуша; у меня было очень много мужчин – среди них были и художники – то есть, люди, приблизительно того же склада ума, что и Влад. За весь мой долгий опыт, я с уверенностью, положа руку на сердце, могу сказать одно: художники – самые ненадёжные люди на этом чёртовом шаре, не дающего нам всем покоя. Так что, если ты пришла за советом, то скажи этой своей Лис, в которую ты влюблена, что бы та забыла о Владе и никогда – никогда не имела ничего личного с художниками; желательно – и с композиторами.
– Она не может. Поверь, тётушка, я сама бы хотела, что бы она забыла этого пидараса. Но она беспросветно влюблена в него – в прямом смысле этого слова.
– Могу себе представить, – понимающе кивнула я.
– Так что… я тут подумала… не могла бы ты дать мне немного твоего приворотного зелья – я дам его Лис и та сможет добиться Влада.
Я разозлилась:
– Да чего она добьётся! Это не любовь – это антилюбовь. Да это – хуже, чем ненависть. Да что тебе только в голову лезет.
И тут, я пожалела, что вообще позволила Курильщице заговорить об этом. Есть вещи, которые не просто могут оказаться безрассудными, но могут и навредить всем без исключения: дилеру, клиенту, жертве – да и вообще всем в радиусе десяти галактик, чёрт бы их всех подрал.
– Поверь, – сказала я, – моё зелье – самая мерзкая и гадкая шутка на Земле. Когда любови добиваются в подобный способ – это приводит только к несчастью и одиночеству. И если ты действительно любишь свою Лис – то просто дай всеми происходит так, как оно идёт.
– Я не могу. Я хочу её. Я хочу, что бы она была счастлива. Для этого – она должна понять, как это бывает. Как это было с тобой…
– Это печальная история, – отмахнулась я, – в самом деле – не хочешь ли ты, что бы Лис стала мною.
– Да нет же – всего один разок.
Я вздохнула; и попыталась ещё раз всё объяснить своей глупенькой племяннице:
– Знаешь, есть даже такой греческий миф: раньше, люди были двумя существами в одном теле; но однажды, боги разъединили их на две половинки и разбросали по всему свету. И человек – может быть счастлив только с одной – своей единственной второй половинкой, которая будет любить его так же, как и самое себя; а со всеми остальными – ты будешь лишним, одиноким и несчастным. Пидоры эти боги, если честно. Но, какие есть – приходиться выруливать.
– Ты должна помочь нам, тётя Даниэль. Для меня, для неё – сделайте хоть что-нибудь в этой жизни для других, а не для себя.
Я разозлилась; и тихим, угрожающим голосом прожгла её:
– Это – уже слишком, дорогуша. Хорошо, я дам тебе это зелье, которое влюбит Лис во Влада и так же скоро уничтожит их обоих – стоит только подсыпать его Владу в еду и во что там – вкуса у моего зелья нет; побочных эффектов, вроде, тоже. Но я предупреждаю тебя: принуждённая, сталкеровская любовь не приводит ни к чему хорошему – только к одиночеству и страданию. Надеюсь, это поможет тебе в твоей глупой любви, малышка. Но, если тебе ещё не безразлично мнение твоей тёти Даниэль – пожалей бедняжку Лис.
Спустя несколько минут – она ушла с несколькими флаконами моего зелья. Все письменные рецепты – я решила уничтожить. Я останусь последним хранителем наследия своей бабушки и бедняжки матери – больше ни одна женщина не будет страдать так же, как я. Удовлетворение страсти – только усилит одиночество – этим сложно насытиться. Нужно искать другое. Нужно искать в человеке друга.