– Не меньше четырёх – и то, только по праздникам. Но это были мелкие ссоры – на большие у нас уже не хватало сил.
– Она была заботливой матерью?
– Она была лучшей матерью.
– Как часто вы занимались любовью?
Я смущённо улыбнулся.
– Когда мы только встретились, мы делали это повсюду – не меньше семи раз за день. Когда мы женились – всего три раза в день, перед приёмом пищи. Когда мы сошлись во второй раз – каждый день. Когда в третий – раз в неделю. После четвёртого – никогда.
– Почему вы так часто разводились?
– По разным причинам: то мне хотелось побыть одному; то ей. Мы любили друг друга всегда и везде – совершенно не имеет значения то, что мы говорили друг другу; все наши слова – нужно понимать с точностью наоборот.
– Понятно. У меня к вам ещё один вопрос.
– Задайте его, детектив.
– Как вы считаете: Анна – ваша бывшая жена – могла убить своего любовника.
Я вздохнул и взглянул в окно.
– Могла ли она его убить… а вы что думаете, детектив?
– Я инспектор и меня – больше интересует ваше личное мнение.
– Это так необходимо делу?
– Дело, как я уже говорил, закрыто. Мне интересно.
– Могла ли она его убить… я не знаю.
Детектив исчез так же быстро и внезапно, как и появился. Я и глазом не успел моргнуть, как вновь оказался один. Была – лишь сиделка, невнятно что-то бубнившая себе под на кухне. А был ли вообще детектив? Может, это я схожу с ума?
Могла ли моя любовь убить человека?
Я бы мог убить за неё кого угодно – но вот она…
За двадцать лет наших отношений, она сказала, что любит меня только один раз. В тот день – я застал их вместе. Я не хотел никаких оправданий. Я хотел – просто помолчать. Она ничего не собиралась объяснять. Она просто – села рядом и сказала: «Я люблю тебя» – впервые за двадцать лет, шепотом. На следующий день, мы в пятый раз подписали бумаги о разводе; на этот раз – в последний раз.
Я попал в аварию – сделал ли это Андрей случайно и умышленно – не важно. Я знал, что она – несчастна. Она так и не пришла проведать меня. Это не значит, что она солгала мне в тот день. Но, боже, почему – она так и не пришла ко мне? Почему её не было, когда мне больше всего нужен был один её взгляд – он исцелил бы меня от всего горя, которое приносит с собою кресло.
Говорят, фиолетовый – цвет старой любви. Это красный, смешанный с синим. Это цвет купюры в пятьсот евро – это же и цвет нашего времени. Старики гонятся за временем, в котором им суждено было жить – но они всегда спотыкаются.
Я спрашиваю вас, чтобы вы – не успели спросить меня: что вы видите в своём окне? У вас есть свой мир? У вас есть картина, которая меняется каждую секунду. Вы слышите ноту, которая играет с самого начала времён? Вы что-нибудь слушали об изнанке нашего мира?
Норазм спрашивает Бруксиса:
– Что тебе приснилось?
Он долго молчит. Затем, тихо говорит:
– Я видел конец.
В разговор вмешался Сонис:
– Ха! Я вижу его каждый день.
Бруксис:
– Не тот конец. Конец – вечен. Я видел во сне, как кончилась Его история.
– И как же?
– Он поднялся так высоко, что не заметил, как земля ушла у него из-под ног.
– Что это значит?
Я не услышал, что ответил Бруксис на последний вопрос. Меня это и не интересовало. Жизнь напоминала о себе всеми оттенками белого.
Прошло ещё много дней – а может и лет. Каждый последующий – был, как близнец, похож на предыдущий. Сиделка всё варила свой кофе и жарила яичницу. Я – всё так же ел и пил, молча глядя в окно. Как-то, она спросила меня:
– Я не понимаю, старый ты хрыч, как ты можешь смотреть в это окно, будто там что-то происходит. Я понимаю, если бы ты смотрел туда, как смотрят все старики – пустым, ничего не ищущим взглядом. Но ты – а я ведь совсем не дура – ты смотришь вглядываясь. Такие глаза – бывают лишь у смотрителей. Ты чего-то ждёшь?
Я посмотрел на неё.
– Корова ты дурная. Конечно, я жду – уже не помню, сколько жду. В моём положении – время измеряют по длине отросших волос, которые тебе лень стричь.
– Чего ты ждёшь?
– Тебе какое дело?
Она пожала плечами.
– Я живу с тобой – уже двадцать восемь сантиметров твоей бороды. Я тебе – как незаконная жена, которой ты никогда не сможешь обладать, потому что ты – не мужчина. И я хочу знать – я, которая готовит тебе еду и вылавливает вшей из твоей головы – кого ты ждёшь? Инспектора?
– Детектив вернётся сюда – ещё только один раз. И я совсем не жду его.
– Так… кого?
– Я жду её.
– Свою жену?! Ту шалаву, которая ни разу не пришла навестить своего мужа, когда тот лишился ног?!
– Не называй её шалавой, корова. Только я имел право так её называть.