Он курил только французские сигареты и всегда не больше одной затяжки с каждой. Одну за другой, Жаль стирал в пыль об пепельницу даже наполовину не выкуренные остатки.
Артур старался смеяться, но больше издевался над бедным министром и его манерой курить (никто, включая министра, не знал причины его отвращения к повторению чего-либо дважды). Один я оставался совершенно безучастным. Я несколько раз ходил на кухню за кипятком и выпил не меньше двух литров чая, что после этой ночи – не мог даже смотреть на него. Всё время – я был настороже. Я не видел никаких опасностей вокруг, но чувствовал – что-то должно произойти. И этого «чего-то» я ни в коем случае не должен пропустить.
После четвёртого чайника, молодой король всячески начал показывать свою усталость. Из-за передоза кофеина – моё сознание было затемнено и я с большими трудностями воспринимал предметы вокруг – потому что я слишком хорошо ощущал их. Министр предложил нам лечь спать, поскольку завтра – точнее, сегодня – нам предстоит трудный день. Всем нам нужны силы; хотя бы для того, чтобы удержаться на ногах. Мы разошлись по комнатам. Я смотрел в темноту и не думал ни о чём. Может быть, я уже спал и не сознавал этого. В любом случае – это был кошмар. Больше всего – я боялся пустоты. Надеюсь, что существование ада подтвердится и нигилисты с атеистами ошибаются. Ведь что может быть более пугающим, чем пространство, размером со Вселенную и одну маленькую точку, в которой нет ничего – даже времени и магнитных полей?..
Моим возвращением из своего ада был скрип шагов за дверью – в коридоре. Никто другой бы не услышал – никто не придал бы значения. Но я мог различить фальшивую ноту флейты-пикколо во время игры симфонического оркестра. Человек, обладающий моим слухом, знает, что есть несколько разновидностей скрипов пола, как бывает зола разных оттенков серого. Этот – был пеплом страха. Но и пеплом решительности.
Я взял револьвер и взвёл курок. Кто бы ни был мой незваный гость, он узнает, почему нужно стучаться, когда входишь в чужой дом. Я шел бесшумно, под халатом из тьмы. Я продвигался медленно, осматривая каждый угол. Всё моё тело вздрогнуло, когда я услышал выстрел. Комната Артура. Я вломился туда и выстрелил в тёмную фигуру; та полетела вниз по лестнице. Я оглядел комнату: на полу рядом с кроватью лежал, нервно душа, подымая и опуская грудь, Артур с опущенным золотым револьвером. Внизу я разглядел тело министра с двумя пулями: во лбу и животе. Он уронил нож и тот смотрел на меня снизу, не прекращая угрожать.
– Министр – предатель?! – только и спросил испуганный король.
– Как это произошло? – грубым и серьёзным тоном спросил я.
– Я не знаю… Он вошел тихо, думал, что сплю. И подходил, подходил. Я не… не знал, что это министр. Я выстрелил в него. Только потом разглядел лицо… Боже.
Из гостиной донёсся скрип шагов.
– Спрячьтесь за моей спиной. Они здесь. Я не знаю, сколько их.
Я открыл огонь по тени. Ночные гости ответили тем же. Я почувствовал тепло в правом боку. Я продвигался вперёд. Пули летели отовсюду. Я оборонял буфет, который они разорвали в щепки. Я атаковал камин и стулья. Я стрелял лучше них; когда я понял, что магазин пуст – уже было тихо. Артур зажёг все свечи. Комната была залита красным. Никогда раньше я не видел столько крови. Мы сосчитали их. Без министра, гостей было семеро. Король не пострадал. А мне казалось, что в меня вонзилась булавка. Боли я не чувствовал. Боевой адреналин – ясное дело. Я почувствовал внутреннюю пустоту. Не душевную – я не романтик. Мне показалось, что я – пустой графин, в котором не осталось ни капли; и больше не наполнят – так что остаётся? – только упасть и разбиться.
Я упал. Я рассыпался на множество осколков. Может, это и есть рождение? Ведь до падения бутылки – никто не думал, что та состоит из осколков, а не из цельного стекла.
За окном восходит солнце. Я слышу, как Артур пытается построить что-то вроде баррикад. Скоро, сюда должны прийти гвардейцы. Мы пережили эту ночь. Точнее, король пережил. Что насчёт меня – то я никто. Я всегда хотел умереть в бою, защищая корону от врагов. Двое против семи – мы победили. Так чего ещё желать, если жизнь – это слишком высокий запрос для простого солдата?!