чръною паполомою на кроваты тисове;
чръпахнуть ми синее вино cъ трутомь смешено.
Сыпахуть ми тъщи тулы поганыхъ тльковинъ
великый женчюгь на лоно и негуютъ мя.
Уже дьскы безъ кнеса вмоемъ тереме златовръсемъ.
(Всю нощь съ вечера) бусоврамне (възграяху). «Блеснь скана
болони беша дебрь кисан ю инес ошлюкъ син (ему морю)».
И ркоша бояре Князю:
«Уже, Княже, туга умь полонила;
Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата:
поискати града Тьмутороканя,
а любо испити шеломомь Дону.
Уже соколома крильца припешали
поганыхъ саблями,
а самаю опустоша въ путины железны.
Темно бо бе, гдн:
два солнца померкоста,
оба багряная стлъпа погасоста
и съ нимъ молодая месяца (Олегъ и Святъславъ)
тъмою ся поволокоста на реце на Каяле,
Тьма светъ покрыла: по Руской земли прострошася Половци.
Ак пардажи уй въ море погрузиста и великое буйство подасть
Хинови.
Уже снесеся хула на хвалу,
уже тресну нужда на волю,
уже връжеса дивъ на землю
(се бог отский)
Красныя девы въспеша на брезе синему морю, звоня руским
златом.
Поютъ бусоврамне,
лелеютъ месть Шароканю.
А мы уже, дружина, жадни веселiя.
П р и м е ч а н и я
1. Слово о полку Игореве. Перевод и комментарии В. И. Стеллецкого. М., 1967, стр. 160–161.
2. Там же, стр. 70.
3. Слово о полку Игореве. Комментарий О. В. Творогова, М. — Л., 19в7, стр. 503.
4. «Слово о полку Игореве» — поэтический памятник русской письменности XII века. Львов, 1876.
5. «Простор», 1962, № 11.
6. Иордан. О происхождении и деянии готов. («Гетика»). АН СССР, 1960, стр.115.
7. Соболевский В. Ф. Готские девы в «Слове о полку Игореве». «Простор», 1963, № 5
8. В скобках даны дописки Переписчиков. Подчеркнуты объясненные мною места.
Недоумения
«Слово» — старая, ветшанная картина, изображающая реалии XII века, была реставрирована и подкрашена в XVI веке.
Второй этап реставрации «Слово» пережило в XVIII веке. Слои цветной штукатурки покрывают оригинал.
Задача исследователя не добавлять красок, а снимать следы кисти позднейшей, добираться до протографа.
И в конце работы может выясниться, что икона–то висит на стенке неверно, и изображен на ней не бог Игорь, а живой человек с дьявольскими чертами.
Не грех напомнить, что в одном злополучном музее картины Пикассо до недавнего времени висели «вверх ногами».
Мы имеем реальную возможность убедиться в том, что отличие форм мировоззрения Автора и Исследователя мешало последнему правильно понять идейное содержание поэмы, и отсюда — неверные прочтения ключевых текстов «Слова».
Представим схематически идейный сюжет памятника по тому списку, который в наличии.
«Слово» осуждает Игоря, начавшего несправедливую войну.
Радуется первой победе.
Жалеет воинство Игоря, потерпевшего поражение во второй битве.
Оплакивает русскую землю, на которую вызвано ответное нашествие половцев.
Призывает князей устами Святослава Всеволодича встать на защиту родины.
Осуждает былые распри и сегодняшние которы.
Восхваляет Игоря, его князей и дружину за победу над погаными.
Большинство толкователей поэмы не хотят замечать явной противоречивости этой схемы. Они акцентируют внимание на столпах — Оплакивает, Призывает, Восхваляет.
…В 1964 году на заседании отделения этнографии географического общества СССР с докладом «Монголы XIII века и «Слово о полку Игореве»» выступил историк Л. Н. Гумилев. Попытался опровергнуть дату создания «Слова». По его убеждению, оно написано не в XII веке, а в XIII, человеком далеким от тех событий, и поэтому излагавшим их не очень точно. Версия аргументирована, на мой взгляд, недостаточно, но ход рассуждений местами очень интересен. Привлекает и то обстоятельство, что в докладе (хоть он и не получил большой огласки) впервые в нашей славистике заявлено сомнение в достоверности некоторых заповедных мест памятника.
«Недоумение. Принято считать, что «Слово» — патриотическое произведение, написанное в 1187 году и призывающее русских князей к единению и борьбе с половцами, представителями чуждой Руси степной культуры. Предполагается так же, что этот призыв «достиг тех, кому предназначался», т.е. удельных князей, организовавшихся в 1197 году в антиполовецкую коалицию. Эта концепция, действительно, вытекает из буквального понимания «Слова» и потому, на первый взгляд, кажется единственно правильной. Но стоит лишь сопоставить «Слово» не с одной только группой фактов, а рассматривать памятник вместе со всем комплексом реальных событий, как на Руси, так и в сопредельных ареалах, то немедленно возникают весьма тягостные недоумения.
Во–первых, странен предмет выбора. Поход Игоря Святославича не был вызван политической необходимостью. Еще в 1180—1183 годах Игорь находится в тесном союзе с половцами, в 1184 году он отклоняется от участия в походе против них, несмотря на то, что поход возглавлен его двоюродным братом Ольговичем — Святославом Всеволодичем… И вдруг ни с того, ни с сего он бросается со своими ничтожными силами завоевывать все степи до Черного и Каспийского морей. При этом отмечается, что Игорь не договорился о координации действий даже с киевским князем. Естественно, что неподготовленная война кончилась катастрофой, но когда виновник бед спасается и едет в Киев молиться «Богородице Пирогощей», вся страна вместо того, чтобы справедливо негодовать, радуется и веселится, забыв об убитых в бою и покинутых в плену…»1.
С этого недоумения и должно было некогда начаться прочтение «Слова».
Чтобы понять позицию Автора, его отношение к Игорю, следует сначала выяснить мотивы, побудившие северских князей вступить в безнадежную войну.
Начать придется издалека, чтобы быть в курсе политических событий Киевской Руси эпохи «Слова».
В 1162 году власть киевского князя Ростислава испытывает покушение со стороны сильного союзника Мстислава Волынского. Ростислава не поддерживают и киевское боярство, и гвардия — чёрные клобуки. Он вынужден поделиться властью с Мстиславом, отдав ему из своих владений Белгород, Торческ, Канев и даже земли Черных клобуков.
Чувствуя, что киевский стол под ним зашатался, Ростислав обращает взор в степь и едет к хану Белуку с просьбой выдать дочь за сына своего — Рюрика. Брак состоялся. Половецкая поддержка укрепила Ростислава на престоле.
В феврале 1164 года скончался отец Игоря, черниговский князь Святослав Ольгович. В Чернигове силой утвердился племянник умершего князя — Святослав Всеволодич. Своих двоюродных братьев, сыновей Святослава — Олега, Игоря и Всеволода — он изгоняет из Чернигова в Северскую землю. Эту обиду братья ему не простят. Она будет управлять их действиями на протяжении двух десятилетий. Будет между ними и резня, и союзничество, и вежливость, но подлинного братского мира, видимо, уже не наступит. Враждебность открытая и затаенная окрасит отношения братьев и Святослава Всеволодича.
Уже через два года Северские князья начинают войну.
Святослав приглашает половцев, которые нападают на Новгород–Северский.
Ростислав способствует примирению сторон.
В 1167 году умирает Ростислав, и борьба за киевский престол вступает в новую фазу. Киевский люд и Черные клобуки послали за Мстиславом Волынским. Последний, «отодвинув» законных наследников престола, сыновей Ростислава (Рюрика и Давыда) 15 мая 1167 года «вниде» в град Киев — и «седе на столе».
Киевляне и Черные клобуки, вероятно, поддерживали Мстислава ещё и потому, что он решительно не признавал союзов с половцами, которые были врагами и Черных клобуков, и торкинов, и берендеев.
Киевляне и Черные клобуки не любили Ростислава потому, что он опирался на половцев.
С приходом Мстислава на Руси громко заявляется новая политика. Половцы готовят поход на Киев. Великий князь Мстислав собирает силы и весной 1168 года наносит удар по Полю. В этом походе участвуют многие волынские князья. Крутой на расправу великий князь заставляет направить свои полки и черниговских и северских князей («бяху бо тогда Олговичи в Мьстиславии воли») и даже ростиславичей — Рюрика и Давыда.