Археологи искали только то, что могло бросить свет на историю европейской культуры. Интерес к курганам Двуречья (библейским холмам) объясняется этим.
Памятники орхоно–енисейского письма, случайно открытые в Сибири шведским офицером, сосланным в Сибирь после Полтавы, ждали два века исследователей, пока финские ученые не решили, что сибирские руны могут иметь отношение к прошлому финнов.
Надписи на камнях Енисея и Орхона напоминали каменное письмо Скандинавии. Из скандинавских народов только финны вышли из Азии, может быть, они и принесли каменное письмо на север? Финны издали первые атласы памятников сибирского письма. Привлекли к ним внимание всех палеографов Скандинавии. Пока датчанин В. Томсен в 1893 году не нашел ключа, при помощи которого расшифровал известные надписи. Они содержали тюркский текст.
Европейские ученые, казалось, после этого потеряли интерес к сибирскому письму. И это известие (кочевые тюрки имели буквенное письмо за несколько веков раньше многих европейских народов!) не поколебало предвзятого отношения к тюркскому прошлому, и сказалось, и сейчас сказывается на результатах изучения древнетюркской руники. Кочевник так и остался в представлениях официальной науки в образе Вечного Варвара, паразитирующего у сосков китайской, иранской и арабской цивилизаций. Письменность тюрков была поспешно без строгого анализа и сопоставлений объявлена заимствованием у иранцев. Объявили, как отмахнулись. Эта гипотеза вполне укладывалась в систему научных взглядов на кочевую Азию, и потому необходимости в никаких дополнительных исследованиях по установлению подлинного генезиса этой письменности не возникло. Гипотеза, а попросту — голословное заявление финского ученого — со временем, кочуя из одного учебника в другой, была возведена за выслугу лет в ранг аксиомы.
…Весной 1970 года в окрестностях города Алма–Аты (Казахская ССР) близ села Иссык было вскрыто курганное захоронение алтайского типа, предварительно датированное временем Пазарыкского кургана V- VI веков до н.э.
Множество золотых украшений (деталей одежды) покрывали останки юного вождя (более 4–х тысяч единиц), похороненного в склепе, срубленном из могучих стволов таньшанской ели. Золотой пояс, золотое оружие, золотой шлем…
Художественные формы иссыкских предметов аналогичны золоту курганов Алтая, Причерноморья и Северного Кавказа. Так называемый «скифский звериный стиль» воплощен в иссыкских атрибутах с необыкновенной четкостью. Но алтайские шедевры молчат. Молчит вся громадная по объему археологических находок эпоха номадов, населявших в первом тысячелетии до н.э. огромную территорию Евро–Азии. Тюркологам известно сообщение китайской летописи III века до н.э., что народ кангюй (канглы1 ) писал «поперек» — горизонтальной строкой, в отличии от китайской традиции вертикального расположения текста.
Вот и все, что мы знали о письме среднеазиатских кочевников той темной эпохи.
В иссыкской гробнице была обнаружена чаша с вырезанной по внешности горизонтальной надписью, состоящей из 26 знаков, напоминающих орхоно–енисейские. …После опубликования первых статей о чаше2 я получил письма, авторы коих восприняли наше сообщение, прочтение и выводы, как результат незнания «очевидных», «твердоустановленных» положений, как–то:
орхоно–енисейское письмо возникло не раньше V–VI веков нашей эры на основе одного из позднейших иранских вариантов арамейского письма. Эта дата подтверждается незыблемыми в тюркологии авторитетами; следовательно, иссыкскую надпись никак не можно относить к тюркским рунам, скорее всего чаша с надписью занесена из стран, применявших арамейское письмо, вероятно, из Ирана, и случайно попала среди утвари в курганное захоронение. Таким образом, содержание надписи не должно отражать ситуацию, т.е. не эпитафия. Следует ожидать, что надпись содержит ирано–язычный или семитский текст.
Замечания весьма любопытные и обойти их молчанием мы не имеем права. Даже напротив, считаем нужным акцентировать на них интерес, ибо они, в значительной
мере являясь отражением существующей системы взглядов на историю древнетюркского рунического письма, характеризует собой положение дел в палеографической науке, да и в тюркской историографии в целом.
Первый и последний раз проблема происхождения орхоно–енисейского письма рассматривалась (и весьма приблизительно) в работах датского ученого В. Томсена и финна О. Доннера в XIX веке.
О. Доннеру принадлежит гипотеза о иранской родословной сибирских рун, которая никем не была пересмотрена или дополнена. Несмотря на вопиющие противоречия, которые выступают при элементарном механическом сравнении всех иранских алфавитов с древнетюркским.
Причина столь неестественного родства — совместимость в пространстве и во времени. Авестийское письмо возникло и просуществовало в Иране до VII века н.э. Именно в этот период, как полагают, и появилось орхоно–енисеиское письмо.
В 1896–1897 годах близ города Аулие–Ата (ныне город Джамбул) В. А. Каллауром и финским археологом Гейккелем совместно с Мунком и О. Доннером было обнаружено пять камней с рунами. Формы некоторых букв значительно отличались от уже датированных орхонских, нескольким буквам вообще не было найдено соответствий. На этом основании авторы находки и интерпретаций предположили время более раннее, чем орхонское. Временным эталоном послужила найденная в Монголии эпитафия Куль–Тегину, которая была датирована по именам, встречающимся в китайской летописи, VIII веком н.э. С той поры принято манипулировать хронологией тюркского письма, размещая даты относительно установленной.
Для таласских камней была предложена осторожная древность — V–VI веков нашей эры. С тем же успехом можно предложить и десятый век, так как отличие таласских букв могло объясниться и искажением исходных орхонских. Так были датированы все памятники древнетюркского письма, найденных от Монголии до Венгрии.
Можно ли, исходя из нерешительного предположения Доннера, Каллаура и Гейккеля, сделанного не на основе широких этимографических исследовании, без учета данных мировых алфавитных систем, сегодня безапелляционно проводить четкую черту под V–VI веками, объявляя эту дату началом истории тюрков?
Но можно с уверенностью сказать, что все проблемы (скорее — беды) тюркской палеографии связаны с этой искусственной датой. Она позволяет относиться к рунам, как к провинциальному, позднейшему, перезаимствованному письму, не представляющему принципиального интереса для всеобщей палеографии.
В единственном вышедшем у нас в стране обобщающем труде по истории письма тюркским рунам уделено слов меньше, чем в древнейшей китайской летописи. Сказано буквально следующее:
«На той же (персидской) основе сформировалось и древнейшее тюркское письмо, не совсем точно называемое орхоно–енисейским руническим письмом. Это буквенное письмо применялось в Центральной Азии в VI–VIII веках н.э.» 3 .
Ни описания, ни алфавитной таблицы, ни истории, ни одного примера.
В предисловии к переводу книги И. Фридриха «Дешифровка забытых письменностей и языков»4 И. М. Дунаевская справедливо замечает: «Недостатком работы И. Фридриха, с точки зрения нашего читателя, является крайне беглое указание на те языки и письмейности, которые были распространены у древних народов, населявших нынешнюю советскую территорию, некоторые из них вовсе не упомянуты». (Все, кроме древнетюркского, «упомянуты» в послесловии советского редактора И.Дьяконова).
Не станем жаловаться на зарубежных авторов (Т. Феврис, М. Коэн, И. Дирингера, Ч. Лоукотка, И. Гельба), так как их невнимание можно объяснить нашей собственной невнимательностью.
…В конце XIX столетия руны расшифрованы В. Томсеном и в основном прочтены с помощью В. Радлова, Мелиоранского и др.
Далее, с начала XX века и ровно полстолетия, история изучения рун являет собой картину далеко не динамичную.
Еще в 1951 году, в статье Е. И. Убрятова «О научной и общественной деятельности С. Е. Малова»5 , Сергеи Ефимович назван «единственным» в СССР специалистом по орхоно–енисейской письменности и языку памятников.
Большого преувеличения в этом не было. Хотя к тому времени С. Е. Малов успел опубликовать только три статьи, касающиеся отдельных коротких надписей, общим объемом в несколько десятков страниц6 .