Союзники настолько были обескровлены и измучены в боях у города, что в Крыму больше не предпринимали никаких военных действий.
На Кавказе союзникам был нанесён ряд крупных поражений. Русские войска взяли сильную турецкую крепость Карс, в которой пленили 20 тысяч турок вместе с их командующим английским генералом Вильямсом. Перед русскими войсками открылся путь в глубину Турции. Но тут начались мирные переговоры. Россия и союзные страны – Англия, Франция, Турция, Сардиния – были истощены войной. Обе стороны поняли бессмысленность и бесперспективность дальнейшего кровопролития.
В начале 1856 года был подписан мир. Россия теряла часть Бессарабии, ей запрещалось иметь на Чёрном море военный флот. Но Крым и Севастополь оставались русскими. Героические моряки и солдаты своей стойкостью, мужеством, самопожертвованием сберегли их для России будущей.
В 1870 году Россия отказалась признавать ограничительные статьи договора и начала восстанавливать военный Черноморский флот.
Рассказ о защитниках Севастополя и их славных адмиралах мы закончим тоже документом – словами, сказанными Григорием Ивановичем Бутаковым. Помнишь, он командовал пароходофрегатом «Владимир» и провёл с удачей первый в истории бой паровых судов? После Крымской войны он был уже контр-адмиралом, заведующим морской частью в городе Николаеве. Вот его слова:
«…Ни Нахимов, ни Корнилов не родились, а сделались Нахимовым и Корниловым, сделались потому, что постоянно посвящали себя всеми силами прежде службе, а потом себе, а не прежде себе, а потом службе; и никакие преграды и никакие огорчения, неизбежные в быту человеческом, не могли отклонить их во всю жизнь от этого пути. Вот весь секрет этих знаменитых вождей наших, завещанный нам в огне и пламени Севастополя…»
О НАЗВАНИЯХ КОРАБЛЕЙ
Спуск на воду корабля всегда большое торжество. Играют оркестры, палят пушки, люди кричат «ура»!», и самый почтенный человек разбивает бутылку праздничного вина шампанского о форштевень. Корабль выходит в жизнь, полную трудов, опасностей и доблести. Пусть он со славой несёт свой флаг и ничем не запятнает своё имя!
Первый построенный русскими мастерами корабль назывался «Орёл». Орёл – гордая, сильная птица. Он был изображён и на российском гербе. Так что лучшего названия для того корабля, пожалуй, и нельзя было придумать.
Первые петровские галеасы назывались «Апостол Павел» и «Апостол Пётр». Лучший линейный корабль Петра I, построенный в начале Северной войны, назывался «Гото Предестинация» – «Божие сему есть предзнаменование». Имена святых и впоследствии часто давали кораблям. Так, в штурме морской крепости французов на острое Корфу участвовали линейные корабли и фрегат: «Св. Павел», «Св. Пётр», «Св. Михаил», «Св Григорий», «Св. Николай», «Св. Макарий», «Св. Магдалина», «Св. Ирина», «Св. Семион и Анна», Св. Захарий и Елизавета», мало того – «Св. Троица», «Казанская Богоматерь», «Богоявление» и даже «Сошествие Святого Духа» – флагманский корабль эскадры.
Корабль «Полтава». Середина XVII1 века.
В сонм «святых» названий изредка врывались поэтичное и звучное «Старый дуб» или игривое, но опасное «Не тронь меня». Оба названия принадлежали линейным кораблям.
После блистательных побед русского оружия пошли такие названия: «Полтава», «Гангут», «Выборг», «Азов», потом – «Чесма», «Наварин», «Синоп»… И рядом с кораблями, носившими имена царей и их родни, поплыли «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Спиридов», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Нахимов» – флот и Россия чтили этим память своих выдающихся флотоводцев.
После русско-японской войны один из эсминцев получил название «Капитан I ранга Миклухо-Маклай». Владимир Николаевич Миклухо-Маклай, брат знаменитого путешественника, командовал броненосцем «Адмирал Ушаков». В неравном бою с японскими кораблями экипаж не сдал корабль, а, подобно экипажу «Варяга», затопил его. Командир погиб тогда.
Раз уж мы упомянули «Варяга», то надо сказать, что в его время на флоте была отдана дань героической и былинной русской старине. Были крейсеры «Олег», «Аскольд», «Богатырь», «Баян»… Броненосные лодки «Стрелец», «Единорог», «Вещун», «Колдун», а ещё «Русалка», «Чародейка»…
Первый русский пароходофрегат назывался «Богатырь», первый винтовой фрегат – «Архимед», первый в мире миноносец – «Взрыв» (у него на носу был установлен один торпедный аппарат). Первый в мире подводный минный заградитель назвали «Крабом» – это подводная лодка для постановки мин. Подводные лодки назывались: «Дельфин», «Касатка», «Минога», «Морж», «Скат», «Сом», «Барс», «Пантера»…
Деревянные да и металлические корабли жили недолго, а имена их были красивые, памятные. Поэтому на русском флоте в разное время было несколько «Полтав», «Гангутов», «Севастополей». Ты, верно, заметил, что «Богатырём» называли пароходофрегат и потом – крейсер. В 1770 году в знаменитом Чесменском сражении участвовал парусный линейный корабль «Не тронь меня», а в начале нашего века так же называлась броненосная плавучая батарея.
Но были случаи, когда имя корабля жило непрерывно. Помнишь, в героическом бою при Наварине корабль «Азов» за доблесть получил кормовой георгиевский флаг? Когда он отслужил свой срок, новый корабль получил название «Память Азова», на нём был также поднят георгиевский флаг. Такой же чести удостоился бриг «Меркурий».
Во время русско-турецкой войны 1828 – 1829 годов бриг вблизи Босфора, будучи в разведке, встретился с двумя турецкими линейными кораблями: флагманским 110-пушечным и 74-пушечным. Турки устремились в погоню за 18-пушечным судёнышком. Командир брига капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский созвал совет, чтобы решить, как действовать в этом безвыходном положении. По обычаю первое слово дали самому младшему в чине офицеру – подпоручику корпуса флотских штурманов Прокофьеву. Совсем ещё юный моряк ответил: надо драться до последней возможности, затем сцепиться с кораблём турецкого адмирала и взорваться вместе с ним. Матросы поддержали такое решение офицерского совета. Казарский сам зарядил пистолет и положил его у люка крюйт-камеры, где хранился порох. Оставшийся в живых должен был, когда наступит момент развязки, исполнить общее решение. Но пистолет не понадобился. Бриг сражался так яростно, так умело подставлял под бортовые залпы турок только корму, что турецкие корабли прекратили погоню: на флагманском была разбита адмиральская каюта, повреждён рангоут и такелаж, второй корабль потерял крепление грот-мачты и почти все паруса фок-мачты, Конечно, «Меркурий» был изранен ещё больше: 22 пробоины в корпусе и 300 повреждений в оснастке. Но он вышел из труднейшего боя победителем и благополучно пришёл к своим берегам.
Турецкий штурман так рассказывал об этом случае в письме другу: «Сегодня на рассвете, приближаясь к Босфору, мы встретились с русским бригом. Корабль капудан-паши и наш открыли сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное – мы не могли заставить командира брига сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя так искусно, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славой продолжал свой путь. Бриг этот должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он находился всего на расстоянии пистолетного выстрела от нашего корабля. Во время сражения мы поняли, что командир этого брига никогда не сдастся и, если потеряет всякую надежду, взорвёт свой корабль и взлетит на воздух вместе с ним. Если в великих деяниях древних и наших времён отмечены подвиги храбрости, то этот подвиг должен затмить их, а имя героя достойно быть начертанным золотыми письменами на храме славы».