Святослав переезжал через реку на… ладье и, сидя за веслом, грёб наравне с прочими, без всякого различия. Видом он был таков: среднего росту, не слишком высок, не слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом, с бритою бородою и с густыми длинными волосами на верхней губе (усами). Голова у него была совсем голая, но только на одной её стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. В одном ухе висела у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами, с рубином, посреди их вставленным. Одежда на нём была белая, ничем, кроме чистоты, от других не отличная. Итак, поговорив немного с императором о мире, сидя в ладье на лавке, он переправился назад. Таким образом кончилась война римлян с россами».
Первое, на что мы обратим внимание, это соотношение потерь: 15 тысяч и 350. Не вызывает сомнения, потери руссов были больше. Допустим, именно 15 тысяч дружинников полегло в последней битве, ведь только после неё Святослав пошёл на переговоры. А вот в число 350 поверить трудно. Дважды Лев Диакон в своих записях подчёркивает, что руссы и римляне сражаются в боевых порядках одинаково храбро. В последнем сражении летописец отмечает: руссы «кололи их (византийцев) копьями, поражали коней стрелами и всадников сбивали на землю». Цимисхию пришлось бросить отряд «бессмертных» – свою гвардию, чтобы сдержать натиск дружинников. Анемас, воин-богатырь, был убит тоже в последнем сражении. Так что победа досталась византийцам нелегко, и рядом с числом 350 надо поставить большой знак вопроса.
Но посомневаемся в этом выводе. Может быть, Лев Диакон был беспристрастным человеком. Ведь посчитал же он справедливой смерть своего соотечественника, начальника отряда метательных машин Иоанна Куркуаса, который занимался мародёрством. Ко всему Куркуас – родственник Цимисхия, а придворному писателю надлежит относиться к императорской родне подобающим образом.
И всё же беспристрастным летописца назвать нельзя. Судя по его словам, Святослав был весь изранен, истёк кровью. Но, по его же словам, на другой день Святослав наравне со всеми гребёт веслом в ладье, пересекая широкий Дунай. Это «поражённый в самую ключевую кость»! Противоречие очевидное, из него следует, что рана Святослава не была опасной, даже боли ему не причиняла. Мы вряд ли ошибёмся, если итоги сражения у Доростола выразим таким соотношением: тяжёлые ранения Святослава относятся к его способности грести веслом так же, как 350 к 15 тысячам.
Древнерусский город-крепость.
Есть любопытная деталь в записях Льва Диакона: «Итак, поговорив немного с императором о мире, сидя в ладье на лавке, он переправился назад». «Сидя в ладье на лавке» можно отнести к разговору с императором, а не к переправе через реку. Вряд ли стал бы летописец отмечать такую ничего не прибавляющую к переезду деталь, как «сидя на лавке». Скорее «сидя на лавке» было замечено потому, что разговор с императором требует особого этикета. А Святослав беседовал с Цимисхием, сидевшим на коне, тоже сидя – в ладье на лавке. Не стоя, а сидя Святослав мог говорить с императором в том случае, если победа противника не была решающей и окончательной. Но это уже наш довод, который можно оспаривать, имея в виду нашу пристрастность.
БОГАТЫРСКИЙ БОЙ
В старину в ратном деле были свои условности и обычаи. К ним относится обычай начинать сражение схваткой богатырей. Исход такого поединка много давал стороне, выставившей победителя.
В 992 году печенеги подошли к реке Трубеж около Переяслава. Навстречу им вышел с войском Владимир. Три дня стояли противники, не решаясь начать битву. Печенежский князь подъехал к реке, позвал русского князя и предложил ему биться богатырями.
Летописец рассказывает, что Владимир обратился к ратникам с просьбой назвать достойного воина. К князю подошёл старик и сказал: «…Есть у меня один сын – меньшой дома; с четырьмя вышел я сюда, а тот дома остался. С детства никому ещё не удавалось его побороть. Однажды я его журил, а он мял кожу: так в сердцах он разорвал её руками».
Послали за силачом. «Я не знаю, – сказал он, – смогу ли сладить с печенегом; пусть меня испытают: нет ли где быка большого и сильного?»
Привели быка, разъярили его калёным железом и пустили бежать. Когда бык поравнялся с силачом, тот схватил его за бок и вырвал кусок кожи с мясом. Владимир подивился такой силе. «Можешь бороться с печенегом», – сказал князь.