— Слава богу!
— Девочки, девочки! — остановил их Милодар. — Мы присутствуем при эпохальном эксперименте.
— Это вы присутствуете, а я лежу в саркофаге! — втуне огрызнулась Кора.
— Продолжайте, — произнес Второй министр голосом и тоном Милодара.
— Саркофаг наполняется особым газом…
— Еще чего не хватало! — вырвалось у Коры.
— Если ты будешь шуметь, мы подберем другого агента, — сказал Милодар. — Ты отказываешься от самого счастливого шанса в жизни. Через час ты можешь встретиться со своей бабушкой.
— Больше того! — поддержала Милодара краснокудрая лаборантка. — Вы станете своей бабушкой — ваш мозг сольется с ее мозгом. В этом и есть смысл нашей установки! Следуя в прошлое, вы будете становиться как бы паразитом мозга ваших предков. Ведь они в самом деле живы в вас! Каждый бит информации, который находился в мозгу вашего дедушки, живет и в вашем мозгу. Мы научились будить эту информацию.
— Но почему я тогда не могу без приборов помнить о том, что знал мой дед?
— Да потому, что ваш мозг мгновенно лопнет, не в силах вместить всю ожившую информацию! Неужели вы не понимаете?! — Пегги была возмущена.
— Теперь поняла.
— Ваш мозг защищен от безумия именно забывчивостью. То есть ничто в природе не пропадает, но все забывается, чтобы живые не сходили с ума от памяти и страданий мертвецов.
Оба эпидаврийца захлопали в ладоши — так им понравилась краткая речь Пегги. Девушка зарделась, и щеки ее стали одного цвета с волосами.
— Зайдите после эксперимента ко мне, — сказал Милодар. — Мы подыщем вам место в ИнтерГполе.
— Я не хочу работать в ИнтерГполе и стать полицейской ищейкой, — мягко возразила девица, чем повергла Милодара в шок. — Лучше я получу скромный процент от Нобелевской премии.
Милодар молчал и этим дал возможность Пегги закончить объяснение:
— Мы погружаем вас в физиологический раствор, чтобы полностью отрезать от мира, чтобы ни одно постороннее возмущение к вам не проникло. Это слишком опасно. В полной тишине, в полной оторванности от мира вы сначала войдете в мозг своей матери…
— Или отца?
— Это сложнее, — призналась Пегги. — Как правило, генетическая память женщин передается по женской линии, мужчин — по мужской.
— А если линия обрывается?
— Пока мы не можем помочь… но в будущем добьемся восстановления через боковые линии родственников.
— Не отвлекайтесь, — попросило Лицо.
— Пока вы будете пребывать в саркофаге, — продолжала Пегги, — и частицы памяти вашей матери будут пробуждаться в вас, мы сможем контролировать этот процесс приборами.
— Вы тоже увидите мою маму?
— Нет, но мы будем знать, когда вы с ней находитесь в контакте.
Кора подняла ладонь, как бы испрашивая слова.
— Кажется, я вас поймала на ошибке.
— Нас нельзя поймать. Эта система испробована и абсолютно безопасна для испытуемого. Для спящей красавицы, как мы называем… вас.
— Но я же не могу пролежать в саркофаге восемьдесят лет, если столько лет было моей прабабушке, когда она умерла.
Пегги снисходительно улыбнулась.
— Мы уже слышали это возражение, — сказала она. — И вот что я вам отвечу: представьте себе самый обычный древний магнитофон.
— Представили, — ответил за Кору Второй министр.
— Вы можете воспроизводить на нем музыку. А можете быстро перематывать пленку.
— Все понятно, — сказала Кора. — Вы начинаете воспроизведение в нужный вам момент.
— Не совсем понятен механизм действия, — сказало Лицо, — но приходится согласиться с тем, что нам сообщено.
Они стояли полукругом вокруг саркофага. И молчали. Теперь, когда Пегги все объяснила, а остальные почти все поняли, оставался пустяк. Поверить в слова Пегги.
Молчание прервало Лицо:
— Можно ли наблюдать за жизнью и действиями предка кого-то из нас?
— За ним наблюдает гененавт. А мы — за гененавтом. — Пегги показала на саркофаг.
— Я не верю, — сказало Лицо.
— Мы не верим! — поддержал его Второй министр.
— Есть выход, — ответил Милодар, и глаза у него сделались хитрыми, как у кота, который играет с мышонком.
— Какой именно?
— Вы можете занять место в саркофаге, а мы запишем то, что вы увидите и почувствуете, — предложил комиссар. — И вместе подведем итоги.
— Хорошая идея, — сказало Лицо. — Славная идея. Прошу!
Последнее слово относилось ко Второму министру.